Юрий Поляков - Селфи с музой. Рассказы о писательстве

– Но это же прямой путь к резиновой женщине! – возразил я, намекая на популярный в те годы анекдот.

– Не скажи! Понимаешь, когда у тебя много денег, приходится беречься, чтобы хватило сил на все желания, которые теперь можешь удовлетворить.

Через неделю Листьева нашли в подъезде с простреленной головой. Убийц и заказчика ищут до сих пор.

Пьянков тоже несколько раз оказывался на грани отстрела, скрывался некоторое время на тайных квартирах, и это не удивительно: с конкурентами он вёл себя непримиримо, да и с партнёрами не церемонился, если считал необходимым. Одно время его интересы в окружении мэра лоббировал лётчик-испытатель Герой Советского Союза Валерий Меницкий. В свои пятьдесят знаменитый пилот, стройный, как атлет, еженедельно играл в футбол в команде Лужкова: градоначальник любил погонять подчинённых по зелёной травке с мячом, и многие важные вопросы решались в раздевалке, до или после матча, который неизменно выигрывал Юрий Михайлович. Именно на такое «мячегонное ристалище» как-то затащил меня Пьянков, а я описал это занятное времяпрепровождение чиновников в романе «Гипсовый трубач». Там почти всё правда, даже коллективное жестокое избиение на футбольном поле провинившегося столоначальника.

Но и с Меницким Игорь умудрился крупно поссориться, правда, до этого уговорив меня организовать литературную запись воспоминаний выдающегося лётчика, по слухам, внебрачного сына Чкалова, на которого Валерий был в самом деле похож. Мои друзья-журналисты Игорь Ядыкин и Елена Жернова долго расшифровывали и переносили на бумагу то, что Герой Советского Союза наговаривал на диктофон, а я потом прошёлся рукой мастера, и получилась очень любопытная книжка «Моя небесная жизнь», по ней позже был снят 4-серийный игровой фильм. Игорь, кажется, продюсировал эту ленту и так увлёкся кино, что даже устроил себе офис на «Мосфильме», где проводил кастинги для вымышленных проектов. Цель – поближе познакомиться с молодыми доверчивыми актрисами, готовыми ради роли почти на всё. Иногда получалось, о чём он, не скрывая имен, мне потом рассказывал в мельчайших подробностях. Некоторые его мимолётные пассии теперь знамениты…

При всём этом Пьянковбыл человеком думающим, складно выражающим свои мысли, иногда он выступал в прессе со статьями, некоторые публикации ему по дружбе устраивал я. Вот образчик нашего диалога «Долго ли будем делиться на своих и врагов?» (газета «Труд», (1996,12 июля):

«Игорь Пьянков: … Предпринимательская прослойка есть в любой стране. И она не столь уж широка. Да, это богатые люди. Но эти люди-локомотив экономики… Зюганов же отрицает особую роль предпринимательства… как в своё время Сталин; предполагает, что роль локомотива экономики выполнит государственная бюрократия. Тот ещё локомотив! В степени уважения к личной свободе человека заключается главная разница между реформами Зюганова и Ельцина… И коммунисты-гаранты нам совершенно не нужны…

Юрий Поляков: …Не знаю, стала бы бюрократия локомотивом в случае победы Зюганова, но сегодня бюрократия – просто взяткосборочный комбайн. И давай оставим красно-белое мышление тем, кто за это получает деньги, – бойцам предвыборных команд. Никто никого не зовёт в прошлое. Речь идёт о разных путях в будущее. В начале века всё «цивилизованное человечество» верило в социализм, и большевики хотели его построить любой ценой. Сегодня всё « цивилизованное человечество» верит в капитализм. И необольшевики строят его в России, не щадя ни стара ни млада…»

Однажды Игорь по секрету показал мне литературный набросок, то, что тогда называлось пробой пера, – рассказ-воспоминание «Стерва» о своём бурном романе с роковой секретаршей Катериной. Это, конечно, была ещё не проза, но в тексте имелись удивительно точные приметы, типажи и детали эпохи дикого капитализма. Я даже позавидовал и признался, что, обладая таким знанием механизмов первичного накопления, засел бы сразу за новую вещь вроде горьковского «Фомы Гордеева».

– Нравится?

– Нравится.

– Забирай! – махнул рукой Пьянков. – Я всё равно ничего не напишу, а тебе пригодится.

– Может, в соавторстве? – засомневался я.

– Какое на х… соавторство? Меня в любое время могут грохнуть…

– Ну, спасибо.

Забегая вперёд, скажу, что Пьянкова не отстрелили, хотя и пытались, но серьёзный бизнес он всё-таки потерял, отчасти из-за опалы Лужкова, отчасти из-за своего характера, отчасти из-за русской пагубы, печально соответствующей его фамилии. Жаль. Талантливый человек.

Отойдя от большой политики и обретя сюжет, я сел за работу, затворившись на «Зелёнке», – так мы называли нашу дачу на станции «Зеленоградская» близ Софрина. Её мы купили в 1987-м за 45 тысяч рублей – невероятную по тем временам для обычного советского человека сумму. На «фазенду», о которой мы с женой давно мечтали, ушли мои гонорары за две книги и три сценария, но всё равно не хватало, недостающие деньги добавила тёща, и хоть часть сбережений, оставшихся от покойного тестя, не пропала, а пошла в дело.

Впрочем, финансовая реальность менялась прямо на глазах. Так, в мае 1988-го Сергей Снежкин «для поддержания штанов» выдал нам копию ещё не допущенного в прокат фильма «ЧП районного масштаба». С консультантом ленты Валерой Павловым, в прошлом комсомольским работником, и актёром Виталием Усановым, исполнившим роль заворга Чеснокова, мы поехали «бомбить» Астрахань.

Фильм крутили в центральном кинотеатре целую неделю по шесть раз в день, но зал всякий раз был набит до отказа, а к кассе стояла гигантская очередь. Мы выступали перед каждым сеансом, да ещё в конце отвечали на записки зрителей, кипевших от гнева, причём одни негодовали на «прогнивший комсомол», другие – на нас, съёмочную группу, оболгавшую «верного помощника партии».

Впрочем, вопросы, даже очень сердитые, не сильно отличались друг от друга, и наши ответы соответственно тоже разнообразием не страдали. От нервного перенапряжения и постоянного повторения одних и тех же слов в последний день с нами на сцене случилась самая настоящая истерика. Из-за нелепой оговорки Усанова на нас напал неудержимый смех, и минут пять мы, не в силах остановиться, до слёз хохотали перед притихшим залом. Наконец, Павлов взял себя в руки (сказалась многолетняя аппаратная выучка) и, посерьёзнев, объяснил зрителям, что мы-де не смогли сдержать улыбки, так как вспомнили один забавный эпизод, случившийся во время съёмок, но расскажем о нём после просмотра фильма.

Но, когда зажгли свет, все уже позабыли нашу истерику, потрясённые увиденным и озабоченные судьбами социалистического отечества. Зато я вернулся в Москву с двенадцатью тысячами рублей в полиэтиленовом пакете. Полгода назад, покупая дачу, о таких заработках мне даже не мечталось. Когда же в конце 1990-го мы по-семейному, вчетвером, обмывали в кооперативном ресторане мой контракте издательством «Ашет» на выпуск «Парижской любви Кости Гуманкова», – поданный счёт превысил тысячу рублей – в недавнем прошлом годовую зарплату молодого специалиста. Страна катилась к гиперинфляции.