Дженнифер Уорф - Посреди жизни

Но фактически мы могли помочь миссис Мертон лишь одним способом – регулярно давать ей бромптонский коктейль. Несмотря на размеры раны, миссис Мертон, как ни странно, не понимала, насколько все серьезно, потому что она эту рану не видела. Да, безусловно, она знала, что с ее бедром что-то не так, потому что медсестры часто приходили сменить повязку, но она не могла так повернуть свое хрупкое тело, чтобы ей самой было видно. Она знала, что ее правая нога в гипсе, и, видимо, считала, что все проблемы именно в сломанной ноге. Но положение загипсованной ноги надо было менять, и картина была пугающей: когда мы двигали ногу, видно было, как внутри двигаются обнажившиеся кости и связки. Я всегда перемещала ее сама с помощью еще одной медсестры и настаивала на том, что, когда меня нет на дежурстве, эту работу должна выполнять опытная медсестра: нельзя доверять настолько рискованное дело зеленым студенткам.

В конце концов, что нам нужно в конце жизни? Мир и любовь – вот первые слова, которые приходят мне на ум. Обычно смерти предшествует постепенный упадок сил, он длится недели или месяцы, но потом очень часто происходит нечто непостижимое. Как если бы тело, разум и душа изменили свою настройку, как будто на скрипке или виолончели ослабили струну – другими становятся колебания, которые создают внутренние резонансы инструмента, другим становится звук. Я не знаю другого способа описать эти трудноуловимые перемены, которые видны перед приходом смерти. Меняется кожа, что-то новое появляется в глазах, движения становятся усталыми, а разум успокаивается – много тонких изменений, и они вполне реальны. А после этого конец, как правило, приходит довольно быстро. «Я просто жду, родные, – сказал мой дед своим дочерям за несколько дней до смерти. – Ничего не нужно». И ему позволили умереть в тишине и спокойствии. Большинство умирающих людей, похоже, чувствуют себя так же: Ангел Смерти приносит умиротворение. И когда умирающего человека насильно возвращают к жизни, которую он уже готов был оставить, это бессмысленно и часто жестоко.

Любовь – вовсе не то, что мы получаем согласно нашим заслугам, любовь – это дар Божий. И мне приятно думать, что создание покоя для умирающего – это проявление любви со стороны сестринского персонала. Святой Павел в своем Послании к Коринфянам писал: «Пребывают сии три: вера, надежда, любовь», и это величайшие Божьи дары. Подозреваю, большинство врачей и медсестер скажет, что вера не так важна для умиротворения перед смертью, потому что редко кто из пациентов упоминает религию или просит позвать священника. Но кто мы такие, чтобы судить? Никто из нас не знает, что происходит в сознании умирающего, особенно если он уже не в состоянии выразить это словами. Вера – дело очень личное, у большинства она таится в самой глубине, так что совершенно невозможно ее узнать или понять, если в вас самих нет этой веры.

Известно много сообщений от людей, которые были совсем близко к смерти, и все они удивительно схожи. Эти свидетельства приходят со всех концов земли и были во все времена. Все они, без исключения, повествуют об ощущении глубинного благополучия, безграничного покоя и умиротворения. Некоторые говорили, что чувствовали безопасность и поддержку, как будто их обнимают любящие руки. Одна женщина рассказывала, что она словно утопала в глубоком зеленом море, а глубины были полны невыразимой радости и полноты жизни, которая ощущалась сильнее, чем когда-либо наяву. Многие говорили, что они как бы лежали на поверхности темных, гладких вод и ощущали мягкую поддержку. Некоторые люди говорили о том, что это было чувство полного отказа от собственной воли – слабости, доверия и томной легкости.

Есть также много сообщений об обволакивающей тьме, в которой светит свет. Кто-то всей душой хотел достичь этого света, кого-то к нему тихонько вели. Один человек вспоминал о плавании в пространстве между черным небом и черным морем, озаренном ярким фосфоресцирующим светом. Длинный туннель, полный бархатистой тьмы, но со светом, сияющим в конце, встречается во многих рассказах. Есть и сообщения о прекрасной музыке, хоровой или струнной, но этой мелодии нет названия.

Все эти околосмертные свидетельства хорошо задокументированы, и сходство между ними просто поразительно. Никто никогда не рассказывал о страхе или ужасе, испытанном в этом состоянии, и потому тем больше веры рассказам о блаженстве.

Биохимики говорят, что чувство блаженства связано с эндорфинами, морфиноподобными веществами, которые выделяет человеческий организм. Мол, определенные области мозга секретируют эндорфины, и это меняет чувственное восприятие. Еще они утверждают, что тот самый свет – это просто электрические разряды, происходящие в гипоталамусе. И те химические процессы, которые вызывают ощущение покоя и света в час смерти, по словам ученых, не имеют отношения к Богу. Чистая биохимия.

Я отдаю должное ученым и их добросовестности, но я видела достаточно жизней и смертей, чтобы подозревать, что эта версия все-таки неполна. И, должно быть, суть человека, этого странного биологического вида, все же не сводится к биохимическим реакциям. Если Бог существует, может быть, Он создал мозг таким, чтобы производить эндорфины, а гипоталамус – таким, чтобы зажигать свет в час смерти для спокойного ухода в иной мир.

Мы никогда не узнаем, что нас ждет после смерти. Но от людей, вернувшихся из этого путешествия, мы знаем, что бережная рука любви поведет нас через ту тропу, которая тянется от жизни к смерти.

Единственной живой родственницей миссис Мертон была ее сестра. Я писала ей дважды, но так и не получила ответа и опасалась, что миссис Мертон будет умирать в одиночестве. Поэтому я сказала медсестрам, что мы должны окружить ее особенной заботой и любовью. Впрочем, в графу «близкие» она вписала еще леди Таррант, свою бывшую работодательницу. Я позвонила по указанному номеру. Мне сразу же ответили:

– Что вы говорите! Харриет Мертон умирает? Я даже не знала, что она болеет! Я приду завтра, а еще сообщу сыновьям и дочери. Им это важно.

Ну что, я успела сказать медсестрам, что миссис Мертон нуждается в особом отношении, потому что она одна на всем белом свете? Да уж, вот ошиблась так ошиблась. Она была буквально окружена любовью.

Леди Таррант сказала мне, что миссис Мертон была няней ее троих детей и находилась с ними неотлучно, когда сама леди Таррант с мужем ездила за границу. Когда дети подросли, миссис Мертон оставалась в семье в качестве экономки. Вся семья любила ее, да и сама она была предана этой семье гораздо больше, чем просто хорошая служанка. После получасового визита леди Таррант миссис Мертон сказала: