Владимир Архипенко - Годы и судьбы

Мы росли, мужали, набирались сил вместе со всей страной. На наших глазах она залечивала страшные раны войны. И трогательно заботилась о нас, детях, подростках. Все мои одноклассники окончили институты, а я — высшее военно-морское училище.

Моя офицерская служба… Сколько в ней романтики! И сколько уже путей-дорог позади! Балтийский, Черноморский и Северный флоты, а потом — части Войск ПВО страны. И везде — встречи, знакомства, дружба с замечательными людьми.

Мне вспоминается один из моих давнишних командиров — Александр Андреевич Заблоцкий. Он научил меня доверять подчиненным и учиться у них, не бояться принимать самостоятельно ответственные решения.

Как-то командир прибыл на нашу артиллерийскую установку. Расспросил, как идет освоение техники. Я признался, что слабо знаю схему электропривода.

— А к подчиненным обращались за помощью? — спросил Заблоцкий.

Я удивленно посмотрел на командира.

— Не обращались, значит. А зря. Ваши младшие командиры Бондарюк и Губин — настоящие профессора в технике. Советуйтесь с ними почаще.

Затем командир сообщил, что через несколько дней предстоит боевая стрельба.

— Сумеете хорошо подготовиться?

— Сумею, — заверил я.

Когда Заблоцкий уехал, я собрал младших командиров на совещание. Они высказали очень много дельных предложений.

Все горячо взялись за дело и трудились с таким энтузиазмом, что я понял: с такими людьми любая задача по плечу.

А разве забыть капитана 1 ранга Сергея Николаевича Карасикова, под руководством которого в течение двух лет мне довелось плавать на кораблях в Баренцевом море? Он прошел всю войну. Во время битвы за Сталинград командовал канонерской лодкой «Железняков», затем другими кораблями на речных флотилиях. Победу встретил на Шпрее.

Капитан 1 ранга Карасиков был внешне очень суров. Смотрел из-под густых черных бровей придирчиво и, казалось, с недоверием, словно спрашивал: а на что ты способен, капитан-лейтенант? Но за внешней суровостью скрывалась добрая, отзывчивая душа. Карасиков заражал нас своим энтузиазмом, трудолюбием и оптимизмом.

Однажды пурга задержала разгрузку двух барж. А надо было торопиться, заканчивалась навигация. Неистовый ветер каждую секунду норовил сорвать баржи и унести в открытое море. Удерживали баржи с помощью бревен, вбитых в галечный грунт. Командир все время был рядом с нами. Когда бревна ломались, как спички, а работающие на полных оборотах тракторы медленно ползли к урезу воды, Сергей Николаевич оставался хладнокровным, находил наиболее верные решения. Люди понимали его с полуслова и готовы были за ним идти в огонь и воду. Ценный груз и баржи удалось спасти.

Многому я научился впоследствии у полковника Петра Ивановича Кобы. Это — образец штабного офицера. Всем своим поведением, обращением с людьми, партийным отношением к делу он показывал нам пример. Самые сложные вопросы решал быстро, четко и толково, умело прививал нам штабную культуру.

В эти дни я еще раз мысленно обозреваю пройденный путь, вспоминаю все пережитое. И если мне удалось достичь каких-то целей, принести пользу нашему общему делу, то это потому, что рядом со мной всегда, на всех этапах жизненного пути находились замечательные люди, достойные самого высокого уважения. Все они были членами ленинской партии коммунистов, которая уверенно ведет нашу Родину по пути Октября.

В довоенные годы линкор «Марат» пользовался большим вниманием прессы. Мы, журналисты, частенько о нем писали. И не только потому, что он был флагманом Балтийского флота. В 1938 году «Марат» занял первое место по боевой подготовке среди кораблей Военно-Морского Флота. По этому случаю он носил на трубе алую звезду. За этим успехом стояло непрерывное творчество, которым отличались линкоровцы, особенно артиллеристы под командованием капитана 3 ранга Константина Лебедева. Это он создал на корабле своеобразный миниатюр-полигон со множеством приборов, придуманных и сооруженных самими моряками. На этом миниатюр-полигоне почти ежедневно разыгрывались учебные бои. Напряженные тренировки шли в башнях и на батареях. И когда «Марат» выходил в море, то стрелял днем и ночью, на волне и в тумане, по невидимым целям и неизменно получал отличные оценки. Мне не раз довелось быть очевидцем успешных стрельб.

Это предвоенное время навсегда запечатлелось в сознании и со всеми подробностями всплыло в памяти в тот день, когда большая группа ветеранов флота вместе со своим бывшим командующим адмиралом в отставке В. Трибуцем шагала по хорошо известной балтийцам причальной линии в Кронштадте, где в сентябре 1941 года все гремело, гудело, земля дыбилась от взрывов бомб.

Армады фашистских самолетов в те грозовые дни устремлялись к Кронштадту с единственной целью — уничтожить боевое ядро флота, прежде всего крепко досаждавшие им мощным огнем двенадцатидюймовых орудий линкоры «Марат» и «Октябрьская революция». Врагу не удалось реализовать свой замысел, хотя потери у нас были весьма ощутимые.

Владимир Филиппович Трибуц повел нас в конец «Рогатки», к самому срезу, и там остановился:

— Вот здесь стоял «Марат» в тот сентябрьский день.

У многих из нас навсегда осталась в памяти картина, когда в результате прямого попадания бомб крупного калибра огромный взрыв потряс линкор и его носовая часть вместе с первой башней ушла под воду.

Помнится, прибежали мы на «Рогатку» (так называется причальная линия) и обмерли при виде обрушившихся мачт, скрюченного металла и палубы у самой воды. Сердце холодело от одной мысли, что там, где оборвалась палуба, на глубине лежит боевая рубка, в которой смерть настигла отменных моряков: командира корабля Павла Иванова, артиллеристов Константина Лебедева, Леонида Новицкого, комиссара корабля Семена Чернышенко.

На смену павшим пришло пополнение. Среди «новичков» оказался совершавший не первый круг службы на «Марате» старый моряк Владимир Васильев, назначенный командиром корабля, — смелый, решительный, сразу завоевавший симпатии экипажа, а также комиссар Сергей Барабанов, после гибели Чернышенко словно самой судьбой посланный ему на смену и даже во многом похожий на него.

На «Марате» Барабанов впервые начинал службу еще в феврале 1922 года в числе первых комсомольцев-добровольцев, много позже был на линкоре пропагандистом. И вот снова на родном корабле…

Как и многое на войне — это случилось неожиданно. Он, лектор главного политуправления ВМФ, частенько приезжал из Москвы на Балтику для выступлений на кораблях и в частях. Это было не только его профессией, но истинным призванием. Барабанов говорил просто и ярко, сам увлекался и увлекал своих слушателей. О чем бы ни шла речь, это был неизменно живой, доверительный разговор, который всегда так ценят люди…