Кирилл Фролов - Святые и пророки Белой Руси

По занятии Советским Союзом западной Белоруссии и Украины — он вышел из монастырской ссылки (из-под ареста. — КФ) и начал устраивать церковную жизнь в новых условиях. Вскоре он направил в Московскую Патриархию прошение принять его и возглавляемые им приходы вместе с духовенством в юрисдикцию Московской Патриархии и назначить правящим архиереем Пинской и Новогрудской епархии. Одновременно писал в Москву, что он также принимает под свое архипастырское окормление Гродненскую епархию, которая осталась без архиерея после бегства епископа Саввы (Советова). Указом Московской Патриархии от 17 октября 1939 года за № 613 был назначен на Пинскую и Новогрудскую кафедру, а также ему был дан титул Белорусского экзарха Московской Патриархии, с поручением возглавить церковное управление в Западной Белоруссии. В том же году владыка Пантелеймон дважды был вызван в Москву и имел собеседования с Патриаршим Местоблюстителем митрополитом Сергием. По свидетельству епископа Митрофана (Зноско-Боровского), по возвращении он «с радостью на лице говорил о Свете Христовом, излучающемся из сердец богомольцев, народа-страдальца… Пантелеймон рассказал следующее, им лично в те посещения Москвы пережитое: “Наш м. Сергий — это пленник безмолвный. Молитесь о нем и о всей страдалице Церкви. Церковь пленена, но враги Христа боятся Ее и в Ее поверженном состоянии”».

В июле 1940 года освобожден от должности Западно-Белорусского экзарха и назначен правящим архиереем новосозданной Гродненской и Виленской епархии… По примеру митрополита Иосифа (Семашко) он организовал другое управление в духовном центре епархии — Жировичском монастыре.

В 1940–1941 годах именовался архиепископом Гродненским и Барановичским.

В 1941 году, после того как митрополит Николай (Ярушевич) в силу военных действий не мог больше управлять церквами Западной Белоруссии, митрополитом Сергием (Страгородским) был вновь назначен экзархом Белоруссии с титулом Минский и Белорусский. Его кафедральным собором стал Преображенский в Минске [224] То есть он не сотрудничал с нацистами, а был оставлен священноначалием на территории, оккупированной противником, как «партизан под легальным прикрытием». То же самое можно сказать о митрополитах Алексии (Громадском), Вениамине (Новицком), об о. Гаврииле Костельнике и большинстве духовенства УПЦ и Белорусских епархий Русской Церкви. — К.Ф. .

В марте 1942 года собором Белорусской Православной Церкви был возведен в достоинство митрополита с титулом «священноархимандрит Свято-Успенской Жировичской обители». Немецкие оккупационные власти посредством Белорусской рады требовали объявления автокефалии и национализации Церкви. Но владыка, вопреки их желаниям, оставался верным Московскому Патриархату. Из-за этого в мае немецкий генеральный комиссариат отстранил его от управления Белорусской митрополией, и 2 июня 1942 года автомобиль с чинами из СД увез митрополита и его келейника в Ляды, где он находился до поздней осени. На зиму он был перевезен в город Вилейку, где жил под надзором немецких властей (то есть под арестом).

В апреле 1943 года архиерея пришлось привезти в Минск для возглавления Белорусского собора и подписания его актов.

7 июля 1944 года, ввиду приближения Советской армии, белорусских иерархов, некоторых против их воли, вывезли в Германию. Железнодорожный состав, в котором насильно вывозили на Запад митрополита Пантелеймона, наскочил на партизанскую мину. Весь состав сильно пострадал, кроме вагона митрополита. Когда митрополит Пантелеймон проезжал поездом через Слоним, он пытался бежать из вагона, чтобы вернуться в Жировичский монастырь и там ожидать прихода советских войск. Но немецкая охрана заставила его снова сесть в вагон и ехать на Запад [225] https://drevo-info.ru/articles/16585.html .

Тактика митрополита Пантелеймона по срыву нацистского плана отрыва белорусских епархий от Русской Церкви, обуславливать раскол, т. н. «автокефалию БПЦ», заранее невыполнимыми условиями (принял поставленные ему условия с оговоркой, по существу полностью противоречащей им: отделение может состояться только после того, как Белорусская Церковь организуется, созреет для автокефалии и будет признана в таковом качестве — Матерью-Церковью, всеми поместными Церквами, а не только Константинопольским Патриархатом — условия, фактически отменявшие автокефалию и оставлявшие, хотя и номинально, Белорусскую Церковь в ведении Московского Патриархата), была плохой, «на грани фола», но единственно возможной в условиях нацистской оккупации.

Более того, возвращенный в Минск для подписания обращений контролируемоего нацистами «собора» об автокефалии БПЦ, митрополит сделал так, что эти обращения никому не были отправлены, то есть похоронены, — в мае 1944 года каноничный собор епископов Белой Руси признал решения т. н. «Всебелорусского Церковного собора» незаконными, так на него не были допущены владыки Пантелеймон и Венедикт (Бобковский).

После ареста митрополита Пантлеимона оставшиеся на свободе епископы, такие как Филофей (Нарко) и Венедикт (Бобковский) продолжали тактику сохранения единства Русской Православной Церкви и срыва нацистского плана автономии и автокефалии Белорускою Экзархата: обманывая врага, они откладывали провозглашение автокефалии в связи с невозможностью это сделать в отсутствие находящегося под фактическим арестом митрополита Пантелеймона.

В качестве доказательства отсутствия у белорусского епископата какого-либо иного национального самосознания, кроме русского, служит тот факт, что владыки Пантелеймон, Филофей и Венедикт в эмиграции стали епископами Русской Православной Церкви Заграницей, бескомпромиссно боровшейся с «мазепинством» и антибелорусской идеей отделения белорусов от великороссов. А группка настоящих нацистских коллаборантов устроила микроскопическую раскольническую группировку под «крышей» Константинопольского Патриархата, чем свой раскол не легитимировала, а делегитимировала Константинопольский Патриархат.

Белорусы, как неотрекшаяся часть русского народа, в подавляющем большинстве пошли в партизаны, из белорусских коллаборантов нацистам не удалось, ибо их было очень мало, создать аналог ОУН-УПА, так как в Белой Руси не было плацдарма для такого создания типа Галичины — убитой и «перекодированной» Галицкой Руси, поэтому белорусских священников, сохранивших верность Русской Православной Церкви, убивать боялись. В отличие от Малороссии, где такой плацдарм в виде Галиции был. Практически неизвестной для современного читателя является тема массовых репрессий против духовенства и мирян Украинской Православной Церкви Московского Патриархата со стороны адептов украинского автокефалистского раскола. Во время Великой Отечественной войны сотни православных священников (это признает даже раскольнический автор Тимофей Миненко, пытающийся сохранять видимость объективности [226] http://svawa.ru/istoriya/ob-otnosheniyax-mezhdu-ukrainskoj — avtonomnoj-pravoslavnoj-cerkovyu-i-ukrainskoj-avtokefalnoj-pravoslavnoj-cerkovyu-v-gody-nemeckoj-okkupacii.html ), в том числе митрополит Киевский Алексий (Громадский), епископ Мукачевский Мануил (Тарнавский), были зверски замучены и убиты террористами из ОУН-УПА с непосредственного благословения лидеров т. н. «Украинской автокефальной Церкви». Священников Волыни и Полесья за отказ уходить в раскол сбрасывали вниз головкой в колодцы, пытали. Современный церковный историк Михаил Шкаровский писал о сотнях убитых пастырей. Нацисты пытались распространить раскол УАПЦ и на Белую Русь. Лжепатриарх УАПЦ Мстислав Скрыпник лично донес в Гестапо на киевского православного русского патриота Александра (Вишнякова), расстрелянного вместе с евреями в Бабьем Яру: