Кирилл Фролов - Святые и пророки Белой Руси

Безусловно, это семейное предание заронило в сознание подростка Духновича чувство приверженности к своему «русскому роду». В гимназии он столкнулся с чуждой и гнетущей обстановкой, оставившей неизгладимый след в его душе. Как писал Ф.Ф. Аристов: «Русский букварь был заменен мадьярской азбукой, причем учитель с нескрываемым злорадством объявил, что все предыдущее обучение было напрасным трудом и поэтому ничего не стоит. Не отставали в шовинизме от своего учителя и воспитанники школы, которые издевались над Духновичем за его привязанность к русской речи».

Все это не заставило Александра Духновича стать «стыдящимся рода своего». Способный юноша вскоре хорошо изучил и мадьярский язык, но не забыл и не отказался от родного языка, а, наоборот, с жадностью читал и изучал произведения классиков русской литературы Державина, Пушкина, Лермонтова, Аксакова, Гоголя…

В автобиографии он рассказывает, как ночами в библиотеке консистории читал русские книги и причислял себя к русскому народу: «Тогда я понял, что я русскій, тогда поминул слова моего діда и я душею да тілом стался русским, думы носились над Сывером, и мні пришла жажда видіть… Ерусалим».

Заслуга А.В. Духновича заключалась, прежде всего, в его многогранной культурно-просветительской деятельности, выражавшейся в издании им школьных учебников на родном языке и «полезных для народа книг». Друг и соратник Духновича, известный русинский церковный деятель, писатель Анатолий Федорович Кралицкий (1835–1894), характеризуя эту сторону деятельности Духновича, писал: «Духнович не был гений, поэт высоких дарований или литератор европейской славы; он был только скромный «будильник», так называемый tumfac. Нужен был календарь — Духнович составил и издал календарь. Оказалась потребность в школьных учебниках — Духнович написал и издал на собственные издержки: букварь, грамматику, землепись, народную педагогию и проч.».

Он являлся автором и издателем следующих учебников для народных школ: «Букварь, книжица для начинающих» (1847), «Краткий землепись для молодых русинов» (1851), этим изданием автор удовлетворил давнее детское желание стать географом; «Грамматика русского литературного языка» (1853); «Народная педагогия в пользу училищ и учителей сельских» (1857). Эти учебные пособия в условиях того времени сыграли большую положительную роль. Они содействовали распространению грамотности, прививали национальное самосознание русинов, противодействовали антинародной, ассимиляторской политики Габсбургов.

«Букварь» В.А. Духновича, написанный «речью мерною», пользовался огромной популярностью и выдержал четырехкратное переиздание. Эта книга, писал В. Крайняница, благодаря «чистоте и ясности языка, легкости стиля, пестроте и богатству содержания… быстро распространилась не только под Карпатами, но и за Карпатами. По ней училось грамоте не одно поколение, с благодарностью вспоминая о ее составителе».

«Грамматика» и «Краткий землепись» А. Духновича, являлись первыми школьными пособиями этого рода. «Из них долгие годы черпала молодежь познания на понятном и родном языке», — отмечал тот же автор.

«Грамматика русского литературного языка» А.В. Духновича была быстро распродана и имела огромное значение для поднятия престижа родного языка. По словам Ф. Ф. Аристова, она была написана «…на местном карпаторусском наречии, но В.М. Войтовский и И.И. Раковский, которому автор послал в Будапешт свое сочинение для напечатания, изменили первоначальный язык грамматики на общерусский лад и в таком виде выпустили ее в свет». Исследователь и путешественник В. Терлецкий в уникальной книге «Угорская Русь и возрождение сознания народности между русскими в Венгрии» отмечал, что Духнович поначалу страшно возмутился, но со временем примирился и даже был доволен исправлениями Войтовского и Раковского.

По исключительной энергии и неуклонности, по смелости и прямоте выступлений на защиту русского единства, бесспорно, наиболее выдающееся место принадлежит о. Иоанну Раковскому.

Еще в начале, когда пробудилось в галицко-русском обществе национальное самосознание и под влиянием воззвания «Рады народной русской» («Одозва до русского народу», от 10 мая 1845 г.), призывавшей к подъему и развитию чувства народности, совершенствованию языка и утверждению его в школе, в печати, в книге этим вопросам большое внимание уделяет «Вестник для русинов Австрійской державы». Журнал выходил в Вене с 1850 года под редакцией И. Головацкого, публиковалось множество статей «о галицко-русскомъ языцѢ», «о развитіи нашого языка», «Гадки о образованіи и развиваніи письменного русского языка» и другие. На страницах издания в дискуссиях активное участие принимал и Раковский. Он, подписывал свои статьи псевдонимом «Панношянин». В публикациях неоднократно касался вопроса об основах развития литературного языка в письменности, а главное, высказывал свою позицию по отношению литературного языка к народным наречиям и говорам. Надо отметить, что корреспонденции Раковского редакция ценила высоко и охотно их публиковала. Так, была дана оценка его писем, затрагивающих животрепещущие вопросы и потому особенно интересных, хотя и не всегда отвечавших взглядам редакции.

И. Раковский вовсе не был противником народного языка, он признавал всю важность изучения его, на него тоже, влияла народная «бесида», но он высказывался против введения ее в литературный процесс. «Ибо, — говорил он, — ежели бы мы себе во всемъ простонародному языку приспособляти хотѢли, тогда майже толико словесностей имѢли бы есме, колико областей и селъ нахождается… И где изобрѢтается народъ, иже бы повседневній свой языкъ равен имѢлъ съ обдѢланным и ученымъ языкомъ?» Поэтому, по словам Раковского, нет смысла и нужды стремиться к тому, чтобы создавать и утверждать письменность на простонародном языке. Эту мысль за двадцать лет до Раковского высказал с той же категоричностью М. Лучкай (Михаил Поп), в своей «Грамматике церковнославянского и русского языков» (1830 г.), написанной по-латински. Он осудил вообще стремление славян приобщать к литературе различные говоры и диалекты. В этом отношении надо опираться, прежде всего, на язык церковнославянский, на его богатство и высокое развитие. Михаил Лучкай не одобрял переход россиян с церковнославянского на современный русский литературный язык, «поскольку из-за этого возникли определенные расхождения между Подкарпатской Русью и остальной Россией». Автор грамматики считал: «Подкарпаторусский диалект так близок церковнославянскому языку, что ему не нужна собственная грамматика, отличающаяся от грамматики церковнославянского языка». И предполагал, что «подкарпаторусский диалект произошел непосредственно от церковнославянского языка, а церковнославянский язык является собственно лишь подкарпаторусским диалектом в его старом, первоначальном виде».