Кирилл Фролов - Святые и пророки Белой Руси

Авторитет Адама Григорьевича среди православного казачества все-таки оставался незыблем и по той причине, что род Киселей — потомков Рюрика, — в отличие от носивших княжеский титул некоторых Рюриковичей на Левобережной Украине, не перешел в католичество для сохранения и приумножения своего богатства в польском государстве. Не имея выдающихся знатностью предков за время принадлежности края Литве и Польше, Адам Григорьевич бережно хранил родовое предание о своем происхождении из русских бояр киевского великокняжеского периода. Поначалу, как представитель небогатого рода, он занимал низшие военные должности в польском королевском войске. Со смертью отца в 1631 г. и вовсе покинул армию и отбыл в родовое имение Низкиничи для устройства наследственных дел. Но, будучи представленным лично королю Владиславу IV, как потомок Рюрика, уже через год получил звание королевского ротмистра, что означало его переход в королевское подчинение в чине кавалерийского офицера.

Далее, выполняя королевское поручение, Адам Григорьевич отправляется на охрану границ Речи Посполитой со стороны Путивля (1632-33 гг.). Затем следует на юг, в Запорожье, где собирает на королевскую службу около 20 тысяч казаков. Православие предписывает человеку быть законопослушным, чего придерживался Адам Григорьевич, состоя на службе в польском государстве, главе которого вынужден был присягнуть, следуя своим плененным еще в XI веке предкам. Позднее, уже в XX веке, мы узнаем, что во время русско-японской войны святитель Николай Японский — прославленный во святых Русской Православной Церковью — в кафедральном соборе Токио вынужден был возносить молитвы о победе японского оружия, в то время как келейно молился о русских воинах, погибавших на театре военных действий.

Но это станет известно потом, а тем временем Адам Григорьевич Кисель, выполняя законы государства, появившегося на землях его предков — Галицко-Волынской Руси, — тем не менее, гордился упоминанием своего рода в древних русских летописях. А именно, как мы уже сказали, в начале века XI, через 30 лет после принятия христианства государственной религией Киево-Новгородской Русью, летопись зафиксировала повесть о том, как храбро сражался Светольд (или Светольдич) — родоначальник Киселей. Светольд защищал Киев в 1018 году от войск польского короля Болеслава Храброго — союзника Святополка Окаянного против Ярослава Мудрого: «Прежде чем потомки (Рюриковичей) покорились Болеславу, до этого сам предок (родоначальник Киселей старейшина Светольд-Светольдич), сраженный, пал в воротах стольного (великокняжеского) Киева». Попутно заметим, что Светольд пал в сражении с тем самым Святополком, зятем короля Болеслава Храброго, что умертвил своих сводных братьев, ставших первыми русскими святыми, — благоверных князей-страстотерпцев Бориса и Глеба. Напомним, что Пясты (польск. Piastowie) — первая польская княжеская и королевская династия, представителями которой были и Болеслав, и Казимир. Легендарным основателем династии считается крестьянин Пяст. Объединить Польшу Пясты не сумели, и государство распалось на несколько удельных княжеств. Старшая, владевшая Краковом, линия Пястов пресеклась в 1370 году со смертью короля Казимира III, после чего престол перешел к представителю Анжуйской династии Людовику I Великому.

Происхождение Киселей от Светольда признавалось и в королевской грамоте от 5 февраля 1646 года, возводящей Адама Григорьевича в звание киевского каштеляна: «именитый и стародавний род Светольдичей-Киселей, ведущий начало от русской княжеской фамилии и подчинившийся польскому государству еще при короле Болеславе Храбром». Летопись Лаврентьевская подтверждает факт пленения Болеславом русских бояр перед уходом из Киева: «возьме имение и бояры Ярославле и сестры его… и людий множество веде с собою». А четверть века спустя, когда женился в 1043 году на сестре Ярослава король Казимир, то «вдасть за вено людий 8 сот, еже бе полонил Болеслав, победив Ярослава». Вполне возможно, что среди этих плененных, а позднее сопровождавших в качестве приданого за русской княжной — невестой польского короля, были дети Светольда по прозвищу Кисель, павшего при защите Киева.

В прибавочном прозвище Светольдича не отказывали Адаму Григорьевичу даже столь скупые на всякие титулы и величания московские бояре в своей с ним переписке. Это отражено в многочисленных письмах Адама Григорьевича к Путивльскому воеводе князю Юрию Долгорукому, одному из самых знатных князей Рюриковичей, а также иным московским боярам. Перешло это прозвище и связанное с ним предание, пусть даже в несколько нелепой форме, и в малороссийские хроники XVIII в.: «Адам Кисель, славного рода Светольда, бывшего в лето 1128 (sic) русского гетмана, фамилиант» («Краткое описание Малороссии»). Включено оно и в польские геральдические сочинения тех же времен, к примеру, автора Несецкого: «Киевский староста Кисель погиб во время осады поляками этого города, когда он был подчинен еще русским князьям. Позже, когда завоевали русский край короли польские, Кисели всегда выступали в качестве верных защитников этого (т. е. польского) отечества».

Сведения о личных отношениях Адама Григорьевича с Богданом Хмельницким довольно скудные, скорее всего, по причине незнатного происхождения будущего малороссийского гетмана, воссоединившего Запорожское казачество с Московским государством в то время как Адам Григорьевич был государственным человеком не столько высокого положения, сколько знатного происхождения. Как потомок Рюрика, принят в качестве посла в Москве. В переговорах с казачеством настаивал на избрании, по древней традиции, в главные начальники (гетманы) и полковники исключительно из людей знатных.

В десятилетие 1638-48 гг. общественная деятельность Адама Григорьевича получает новое направление, которое можно охарактеризовать как дипломатическое. К середине 40-х годов у короля Владислава IV возникает мысль о союзе христианских держав против мусульман, об изгнании турок из Европы, разгроме татар. В 1645 г., с приездом в Польшу венецианского посла Тьеполо, слух об этом намерении пронесся даже по Украине. Необходимо было возобновить дружеские отношения с Москвой, униженной не так давно в Смутное время и потому, естественно, настроенной враждебно. Планировал король Владислав закрепить дружбу с Москвой и, если окажется возможным, заключить наступательный или хотя оборонительный союз против иноверных, набеги которых были опустошительны для обоих государств одинаково. Способным для переговоров с Москвой оказался Адам Григорьевич, человек русский и православный, что должно было обеспечить ему хороший прием. Ведь он долго прожил на пограничье, где занимался разграничением между польским и московским государствами. Знал причины, поводы и сущность порубежных споров. Мог, по старой памяти, сохранять известное влияние на казачество в целом и на Запорожье в частности, без деятельного участи я коего немыслимо было никакое предприятие против татар.