Евгений Петров - Год рождения — 1917

Мы вступили в Белоруссию. Наш путь на Гомель, Бобруйск. До свидания, брянская земля! До новой встречи! Теперь уж после разгрома врага, после победы!

Приближалась 26-я годовщина Великой Октябрьской социалистической революции. Эти дни были жаркими для редакционного радиста Павла Мусько. Он день и ночь колдовал у аппаратуры, требовал от Гукая запасные лампы и аккумуляторы. Надо было подстраховать себя во всем, чтобы не сорвать прием передач из Москвы.

Напряженной была ночь на 7 ноября 1943 года. Дикторы передавали доклад Председателя Государственного Комитета Обороны товарища И. В. Сталина на торжественном заседании Московского Совета депутатов трудящихся совместно с партийными и общественными организациями. А после доклада началась передача приказа Верховного Главнокомандующего. Размер материалов был настолько велик, что пришлось заново набирать все четыре полосы.

Павел Мусько дважды подчеркнул заголовки разделов доклада: «Год коренного перелома в ходе войны», «Всенародная помощь фронту», «Укрепление антигитлеровской коалиции. Развал фашистского блока».

Красная Армия отвоевала у немцев за истекший год две трети нашей земли, захваченной ранее немцами, и вызволила из-под немецкого ига десятки миллионов советских людей.

В наступательных боях истекшего года наши войска обогатились опытом ведения современной войны. Теперь немцы, как огня, боятся окружения и при угрозе обхода их нашими войсками бегут, бросая на поле боя свою технику и раненых солдат. Наши успехи велики, но предаваться благодушию опасно.

Сдав принятые материалы Максиму Нечетову, Павел Мусько вытер лоб, собираясь подремать, но диктор из Москвы предупредил, что через несколько минут будет передаваться для газет новое важное сообщение.

— Помогай, друг, — попросил Мусько, — глаза слипаются. Я буду при тебе, буди, если случится какая помеха.

Заточив про запас карандаши, я сел к приемнику.

«Приказ Верховного Главнокомандующего, — передавал диктор. — Генералу армии Ватутину.

Войска 1-го Украинского фронта в результате стремительно проведенной операции со смелым обходным маневром сегодня, 6 ноября, на рассвете штурмом овладели столицей Советской Украины, городом Киев — крупнейшим промышленным центром и важнейшим стратегическим узлом обороны немцев на правом берегу Днепра. Слова «Киев», «Днепра» подчеркнуть…»

Официальными документами были заполнены все очередные номера газеты. Материалы об опыте боев наших частей за Днепровский вал не раз вылетали из сверстанных полос. Лежала в гранках и моя статья. Мне удалось своими глазами видеть, как осуществлялся прорыв одного такого вала.

После боя мы осматривали блиндажи, отбитые у немцев. Не сейчас, не наспех они были построены. Стены оклеены обоями, накаты успели просохнуть. Значит, немец орудовал здесь еще летом, когда бои шли, наверное, на брянской земле. С холмов, отвоеванных у немцев, густой паутиной тянулись на восток ходы сообщения. На гребне высот они сходились в широкий рукав, образуя на многие километры сплошные траншеи в полный рост, с площадками для пулеметов и «лисьими» норами для укрытия солдат. За первой шла вторая, третья линия обороны. Перед позициями немцев — степь без конца и края. На эту хорошую видимость и рассчитывали немцы, предполагая, что скрытно накопить здесь большие силы невозможно. Слева от немецких позиций был, правда, солидный овраг, но за него фашисты были спокойны, так как топкое дно оврага не взяли даже морозы, там завяз не один немецкий танк и тягач.

Много дней провели перед немецкими позициями разведчики пехотных, танковых и артиллерийских частей. Выяснилась интересная деталь: спокойно и безлюдно выглядят немецкие траншеи днем. Между двумя и тремя часами дня фашисты обычно забираются в землянки, унося с собой оружие. Кое-где остаются часовые. Вот в такие-то часы и начиналась обработка оврага. Танки на приглушенных моторах тянули в овраг тягачи с землей, песком, бревнами. Болото постепенно отступало. В один из дней в полуденное время в овраге сосредоточилась пехота, а танки притихли на твердых склонах оврага.

В обеденный немецкий час началась наша артиллерийская подготовка, а затем — атака пехоты, поддержанной танками. Вал пал.

По поводу взятия Киева и наших успехов на Днепровском вале был подготовлен очередной 241-й номер «Вралишер Тарабахтер». Как всегда, здесь было помещено обращение: «Арийцы! Выписывайте и читайте газету «Вралишер Тарабахтер». Она по карману любому арийцу. Ей грош цена». Номер открывался сообщениями немецких корреспондентов на востоке:

«Пока мы форсили, русские форсировали Днепр тчк. Фон Драпке».

«Было дело под Полтавой тчк. Из этого дела я еле-еле (пропуск телеграфа) Фон Хапке».

«Русские через какого-то Гоголя передают: «Чуден Днепр при тихой погоде». Арийцы! Не верьте этим слухам. Там не тихо и не чудно.

Тот же Гоголь написал еще «Мертвые души». Мы знаем, на кого он намекает. Гоголь за распространение ложных слухов и за клевету на арийские души будет расстрелян».

В конце 1943 года в Белоруссии шли бои северо-западнее Витебска. Как сообщало Совинформбюро, наши войска вели бои местного значения, в результате которых продвинулись вперед от шести до десяти километров и заняли больше 50 населенных пунктов. Шоссейная дорога Невель — Усвяты очищена от противника.

На юге Белоруссии вдоль реки Припять советские войска прорвались далеко на запад. Выступ был так велик, что если бы можно было выпрямить фронт, то получили бы свободу и Рига, и Каунас, и Вильнюс, и конечно же Минск и Барановичи.

Так нам хотелось, так мечталось. Но поступил приказ закрепляться на достигнутых рубежах. Линия фронта к этому времени заметно сократилась. Появилась возможность высвободить высший командный состав для других участков фронта. Командующего нашей 11-й армией генерал-лейтенанта Федюнинского отозвали в Ставку. Нас, армейских работников, послали в резерв.

Никогда бы не подумал, что горше всего на войне оказаться не у дел, без фронтовой семьи, без милых друзей.

Свежи еще в памяти картины редакционных будней. Стоит перед глазами редактор В. Б. Фарберов. В дни, когда хороший хозяин не выгонит и собаку со двора, он приглашал в землянку, говорил:

— Приказывать не имею права. Прошу: надо, чтобы в следующем номере был материал о подвиге батальона. Таково указание Военного совета. — Он смотрел на часы, продолжал: — Сейчас три. Засветло ты до части не доберешься, да и дождь как из ведра. Как быть?

— Раз надо, значит, надо.

Тяжело было расставаться с Колей Лисуном, с которым начали вместе работать еще в июле 1941 года. Коля, кажется, мой ровесник. Его доброе сердце умело проникать в душу солдата. Ему удавались заметки, статьи, очерки о политической работе в армии.