Евгений Петров - Год рождения — 1917

Тих, тих парень, а всех как-то ошарашил: «Женюсь!» Когда только успел он найти общий язык с корректоршей Женей. Как теперь-то будете жить вы, Коля и Женя?

Не услышишь теперь движка Ивана Колупаева. Заведя с вечера мотор, Иван чинно, не спеша забирался в кабину своей машины и спокойно спал до утра под шум печатного станка. На рассвете, хлебнув из медной кружки студеной воды и задымив козью ножку, по складам читал свежий номер. Запнувшись на каком-нибудь слове, он чесал затылок, шел к дежурному по номеру, тыча пальцем в непонятное ему слово, спрашивал:

— Это чаво?

— Чаво, чаво, ошибка! Пораньше-то не мог встать? Печатник, стоп!

Приведется ли встретиться с милым Павлом Мусько?

Выйдя, как он говорил, из своей радиоберлоги, спрашивал:

— Ну, как там на передовой? Чегой-то я устал нынче. Выпить бы, что ли?

— Сейчас вечер, можно бы, да где горючее возьмешь?

— Вот чудак. А разве не получил сегодня новый химикат, аккуратненькую такую коробочку, от иприта она, что ли?

— Ну, получил, а при чем тут коробочка?

— А ты раскрой коробочку-то, там есть две пробирочки. В одной из них чистейший спирт! Одной порции вполне на двоих хватит!

А вчера, прощаясь, Павел грустно сказал:

— Запиши мой адрес, Женька. Ведь мне не от кого ждать весточки, кроме как от тебя!

Михаил Строков, Ваграм Апресян, Максим Нечетов, Петя Белый, Володя Авсянский… Милые друзья! Расставаясь, вгорячах мы даже не подумали, что дни, проведенные в походах, так сроднили нас и что мы еще долго будем тосковать друг без друга.

Новый, 1944 год несколько сотрудников «Знамени Советов», в том числе и я, встретили в деревне Залипье, во фронтовом офицерском резерве. В резерве свои, особые порядки. Старшины и сержанты водят офицеров строем в столовую. Только и слышишь команды: «Встать!», «Сесть!», «Строиться!», «Рассчитайсь!». Офицеры ходят в караулы, заготовляют дровишки и топят кухни, черные крестьянские бани. После настоящих дел на передовой такое житье в тягость. Нелепо и досадно чувствовать себя нахлебником, после того как познали мы бои 1941 года под Старой Руссой, на брянской земле, и здесь, в Белоруссии. Было всякое.

А теперь…

Изба на курьих ножках бабки Настасьи, которая с утра до вечера сидит за пряжей, изредка плюет на кудель, сматывая нить в клубочки. Окна не занавешиваются, и старуха, как часовой, замечает все, что творится на улице: на площади возле дома Настасьи идут строевые занятия, люди в шинелях и полушубках учатся отдавать честь, выходить из строя и становиться в строй, стучат каблуками по льду, отбивая гусиный шаг. Вьется пар из походной кухни. «Слава богу, скоро шабаш, — шепчет бабка, — отойдут хоть немножко мужички». Настасья сыплет прибаутки, дает советы на все случаи жизни. «Болит головушка? Значит, прихватил «головной» тиф. Лечить его надо кислым. И не возражай и не перечь! Нешто неизвестно, что любой тифозный просит квасу?»

Настасья ты, Настасья! Мудрая ты у меня и добрая. Вижу, что хочешь меня развлечь. Сердцем ты разгадала чувства солдата, видишь, что из головы не выходит одна думка: скорее бы снова на фронт. Там, окрыленные летними успехами, наши части продолжают теснить немцев на запад. Освобождены Гомель, Речица, Мозырь. Сейчас бои идут в Полесье.

В полночь стук в окно. Настасья с испугу крестится на печи. «Христос с вами! Хоть бы полегше лупили в раму-то. Того и гляди раскатятся бревнышки». А за окном: «Капитан Петров здесь?»

— Здесь.

— В наряд! Прихвати у хозяюшки топор и пилу.

Старшина пояснил, что завтра банный день и моя задача за ночь заготовить впрок и воду, и дровишки, чтобы к утру дышали жаром камни.

Ночь пролетела как миг. Не заметил, как наступил рассвет, и потянулись к бане отделение за отделением. «Сливки» снял старшина, мылся с сержантами первым. Только и было слышно: «А ну, еще кипяточку!», «А ну, студеной водички из колодца!», «Живей, живей!», «Шевелись!». Наглости и беспардонности этих штабных резервистов, видно, не было предела. Они, наверное, видели в нас людей, желающих до конца войны отсидеться здесь. Хотелось послать этих тыловых крыс к чертовой матери, да сдерживался, решив, что приму самое первое предложение, хоть к черту на рога, чтобы не видеть это «тихое» резервное житье.

И мне наконец повезло. В ясный морозный день вызвали в штаб и вручили предписание отбыть в 354-ю стрелковую дивизию в качестве редактора красноармейской газеты «Советский патриот». Михаил Строков, прощаясь, обещал вызвать в армейскую газету, где он снова работает заведующим отделом армейской жизни. Но ждать нет больше сил!

В дивизию добрался на перекладных. Она располагалась под Калинковичами. Начальник политотдела дивизии полковник Буцол встретил приветливо, сразу же ввел в обстановку. Дивизия имеет много боевых заслуг. Сформированная в Пензе, она участвовала в разгроме немцев под Москвой. Напутственное слово бойцам и командирам сказал в те дни Михаил Иванович Калинин. Полки вступили в бой под Сходней. Дивизия входит в состав 65-й армии, которой командует генерал Павел Иванович Батов.

— В газете, — пояснил полковник, — положение не блестящее. Редактор, писатель Агаков, выбыл по болезни. Газета, по сути дела, бесхозная. Люди там хорошие, но работают без перспективы, живут одним днем, добросовестно собирают заметки, лепят их одна к другой. Оборудование для типографии не богатое, собрано с бору да с сосенки. Возлагаем на вас, капитан, большие надежды. На мою помощь можете рассчитывать в любое время суток. Редакция — в соседнем селе. Представитесь сами. Желаю удачи!

На месте деревни, которую назвал полковник, оказался всего один дом. Встретил меня щеголеватый капитан, одетый с иголочки. Широкий ремень с надраенной бляхой подчеркивал почти девичью талию. Лоснились хромовые сапоги, голенища гармошкой. Вытянулся тростинкой, отрапортовал:

— Капитан Аипов, заместитель редактора, исполняю обязанности редактора!

— Очень приятно, капитан. Будем знакомы.

— Разрешите представить личный состав?

— Будьте любезны!

— Лейтенант Сергей Аракчеев — секретарь редакции.

— Старший лейтенант Николай Янтиков — корреспондент-организатор.

— Старшина Алексей Сергеев — наборщик и печатник, мастер на все руки.

— Рядовой Бондаренко — наборщик.

— Рядовой Горошкин — наборщик.

— Рядовой Баулин — печатник.

— Рядовой Рябоволенко — наборщик, помощник печатника.

Я спросил старшину:

— А где же печатная машина?

— Вот она! — Старшина поднял дерюгу. На стареньких, видавших виды носилках прикреплена болтами машина, приводимая в действие от рычага. При виде крохотного печатного станка, место которому в каком-нибудь краеведческом музее, сердце мое сжалось. Но огорчения своего не показал. Мало ли их будет впереди?