Ричард Холл - Всё летит к чертям. Автобиография. Part 2 [litres]

Однажды Мелисса и Аллард пришли в торговый центр пообедать со мной в «Sbarro», в ресторанном дворике. Я заказал пиццу с колбасками и пеперони, а они – пиццу с перцем и луком.

– Худеть пытаетесь? – пошутил я. Они и так были тощими, как щепки.

– Вчера вечером мы посмотрели британский фильм о животных, – сказал Аллард.

– И теперь мы вегетарианцы, – добавила Мелисса.

Я замолчал, ожидая завершающей мысли. Но ее не последовало, и я спросил:

– Что?

– Мы вегетарианцы, – повторил Аллард.

– Что это значит?

Они были вегетарианцами первый день, и им пришлось подумать, как лучше ответить на этот вопрос. Мелисса пожала плечами и сказала:

– Никакого больше мяса, я думаю.

Я засмеялся и сказал, что не пройдет и недели, как они снова начнут есть мясо.

После работы я взял мамин «Шеветт» и поехал в «Бургер-кинг» в Норуолке, где заказал себе, как обычно, воппер, средний картофель-фри и шоколадный коктейль. Я устроился на парковке, жевал бургер и думал о вопросе, который мне давным-давно задала девочка в школе: «Если ты любишь животных, почему ты их ешь?» Я хотел сесть рядом с Аллардом, Мелиссой и этой девочкой и сказать: «Потому что все едят животных!» Но знал, что эти слова – жалкое оправдание.

В университете я собирался изучать философию и незадолго до отчисления ходил на вводные занятия по этому предмету. Профессор, доктор Финк, рассказал классу об ошибке описания и предписания, о принципе Юма. Если коротко, оправдание чего-то только потому, что оно было частью статус-кво в течение длительного времени, с точки зрения логики неверно. Он попросил нас привести примеры, и мы вспомнили рабство, детей, работающих на фабриках, отсутствие избирательного права у женщин, опрыскивание овощей ДДТ и свинцовую краску. Все это было неприемлемо в современном мире, но в определенное время защищено логикой, которая сводилась к тому, что «эта вещь существует, поэтому она должна продолжать существовать, даже если мы знаем, что это плохо и неправильно».

Воппер внезапно стал не таким вкусным, как обычно. Я поехал обратно к дому моей мамы, где на лестнице с оранжевым ковром меня поджидал Такер. Я сел играть с ним, водя ручкой вдоль края лестницы; он подкрадывался и нападал на нее.

В этот миг я осознал, что не могу участвовать в том, из-за чего страдают животные.

Я любил Такера. И был полностью уверен, что сделаю все возможное, чтобы уберечь его от боли и огорчений. Я смотрел на его серую полосатую мордочку, как тысячи и тысячи раз до этого. У него было два глаза, центральная нервная система, невероятно богатая эмоциональная жизнь и внутреннее стремление избежать боли и страданий. И, когда он охотился на ручку, я понял, что все животные с двумя глазами и центральной нервной системой живут невероятно богатой эмоциональной жизнью и обладают внутренним стремлением избежать боли и страданий.

В этот миг я осознал, что не могу участвовать в том, из-за чего страдают животные. Я позвонил Алларду.

– Алло?

– Не воображай себе ничего, но я теперь тоже вегетарианец.

В момент нашей первой встречи мой друг Мэтт был торчком и работал в «Beat» в Порт-Честере, штат Нью-Йорк. Я знал его несколько десятилетий, и все это время он был бездомным и наркозависимым. Наркотики привели к тому, что, когда ему было за двадцать, он укололся грязной иглой и в итоге потерял ногу. Он игнорировал распространение инфекции. К тому времени, как он добрался до больницы, гангрена зашла так далеко, что ногу пришлось ампутировать.

Но несколько лет назад Мэтт слез с героина. Он встретил прекрасную женщину и теперь был счастлив, свободен от наркотиков и женат. Он жил во Флориде с женой и тремя бостон-терьерами. У меня должно было проходить выступление в Майами в качестве диджея, и я собирался прилететь туда на выходные и поздравить Мэтта с сорокалетием.

Я любил его и гордился тем, что он победил зависимость и не умер.

Я планировал выступить в субботу вечером, хорошенько выспаться в гостинице, встать пораньше, сходить на празднование дня рождения Мэтта и улететь в Нью-Йорк. Я остановился в «Biscayne Bay», зарегистрировался в гостинице, пошел на маленький гостиничный пляж, чтобы попрыгать в воду, – и тут же наступил на медузу. Поначалу немного жгло. Потом появилось ощущение, что мою ногу окунули в кислоту и поджаривают огнеметом. Боль усиливалась, и я прыгал по горячему песку, думая, что же делать.

Где-то я читал, что ожог от медузы можно вылечить, помочившись на него, но на пляже посреди гламурных модников пописать на себя было невозможно. Я проковылял по пляжу до туалетов, поднял ногу над унитазом и помочился на стопу. Боль ослабла, превратившись из нестерпимой в просто мучительную.

Дохромав до номера, я встал перед выбором: пописать на ногу еще раз или вымыть ее в стильном, выложенном белой плиткой душе. В интернете я выяснил, что нужен какой-то крем с гидрокортизоном. Я отправил сообщение Sandy, своему тур-менеджеру, и он купил крем в ближайшей аптеке «Rite-Aid». Размазав крем по всему своему пульсирующему, раненому копыту, я плюхнулся в эймсовское кресло рядом с рабочим столом из оранжевого пластика и включил CNN, чтобы отвлечься от боли.

Мое выступление начиналось в полночь, и в одиннадцать мы с Sandy направились на площадку. Моя обмазанная гидрокортизоновым кремом ступня едва поместилась в кроссовку. Я с трудом мог ходить, но, чтобы диджеить, не нужно ни ходить, ни бегать. От меня требовалось лишь стоять за микшерным пультом «Pioneer» и время от времени махать руками. Мне пришло в голову, что от боли может помочь водка, и я открыл за сценой бутылку «Столичной», которую взял из гримерки.

Мое выступление следовало за сетом Princess Superstar [207] Princess Superstar – американская рэперша. Моби совместно с Princess Superstar в 2002 году записали трек для альбома 18 – «Jam For The Ladies». Трек также был выпущен отдельным синглом в июле 2003 года. , моей подруги, которая уже много лет не пила спиртного. Мы были знакомы с 2002 года, когда она записала рэп для одной из моих песен, но теперь, всякий раз, как мы встречались, она непременно давала мне понять, что я алкоголик и нуждаюсь в помощи. Princess Superstar пришла в мою гримерку, одетая в серебряные шорты и ярко-розовую рубашку, и увидела, что я сижу на складном сером металлическом стуле и пью водку в одиночестве. Она грустно посмотрела на меня и покачала головой.

– Ногу поранил, – сказал я, пытаясь объяснить происходящее.

– Мне все равно, – ответила она и ушла на сцену.

«Если бы я был трезвенником, – возникла в голове горделивая мысль, – как Princess Superstar, мне пришлось бы до сих пор прыгать на одной ноге».

Я вышел посмотреть на выступление подруги и на аудиторию. В начале 2000-х я выступал в Майами на больших площадках с аншлагом, вокруг залов стояли очереди. А сейчас, в 2008-м, маленький клуб был заполнен всего на треть. Несколько человек танцевали под сет Princess Superstar, но в остальном зал и аудитория смотрелись безжизненными. Я вернулся в гримерку выпить.