Берт Кейзер - Танцы со смертью [умирать в доме милосердия] [litres]

В кабинете врач снова несколько удивленно с ним поздоровалась. Он сказал ей твердо, но не теряя самообладания: «Дорогая коллега, я требую, чтобы вы лечили моего ребенка, прибегая к методам, имеющим серьезную научную базу. Я никогда не давал вам повода заподозрить меня в каких бы то ни было симпатиях к Ханеманну [255] Christian Friedrich Samuel Hahnemann (1755–1843) – основатель гомеопатии как альтернативной медицины («подобное излечивается подобным»). и его идеям, если позволительно их так называть, и не желаю подвергаться воздействию, основанному на этой бессмыслице».

Она считает, что он слишком уж раздражается.

«Да, – подтверждает Де Гоойер, – возможно, следующий пример вам объяснит почему. Представьте себе, что вы привели ко мне свою мать с переломом шейки бедра. В ожидании хирурга, который придет только завтра, я даю вам пузырек с водой из Лурда. Думаю, вы бы сказали: „Ты что, спятил? Что ты себе думаешь? Шут гороховый!“».

Она считает, что я захожу слишком далеко.

«Ничуть. Хочу сказать только две вещи. Вычеркните меня и мою семью из своей картотеки. Прошу меня извинить, но в связи с этим я подам жалобу. Я считаю, что вы подрываете доверие к врачебному сословию».

Впрочем, подавать жалобу его жене не хотелось, и она совсем не была уверена, что следовало бы поискать другого домашнего врача.

На плакате внизу в холле перечисляются услуги Центра, находящегося по соседству:

– Виллем Бёйзеком: гипнотерапия и нейролингвистическое программирование.

– Ольга Рейкилентра: эскулап исцеления и здоровья.

– Аафке Стемердинг: советы относительно энергетики пирамид.

– Геерд Беземер: терапия реинкарнации.

Наше тело – как последнее прибежище, куда сбегаются разодранные в клочья стародавние картины мира. Но альтернативных автомехаников почему-то не существует.

Олденборх рассказывает о докторе Де Вите, молодом терапевте, который недавно принял практику от своего более пожилого коллеги. Предшественник Де Вита увлекался синдромом Шёгрена [256] Аутоиммунное системное поражение соединительной ткани, включая слюнные и слезные железы; проявления болезни впервые описал шведский офтальмолог Henrik Sjögren (1899–1986). , и у него было определенное число пациентов с этим заболеванием. Де Вит снова осмотрел их и при детальном обследовании убедился, что многие из них этой болезнью не страдают. Он отменил далеко не безопасную терапию. Среди тех, кто, как оказалось, вовсе не болен, находится председательница Общества Шёгрен-пациентов. Женщина в бешенстве. Злится на прежнего врача, который ошибочно и т. д.? Вовсе нет. Виноват Де Вит. Она требует свою болезнь обратно.

Каждое вскрытие – это Магритт, который совсем отбился от рук: вместо эвокативного соседства частей человеческого тела, включая присутствие прозектора, нечто нарубленное, чем быстро заполняют лоток.

Это могло бы, пожалуй, чем-то казаться, но тогда оттуда должны были бы торчать по меньшей мере глаз кролика или, скажем, яркое перо попугая.

Терборх терпеть не может того, что врачи думают, что могут занять место священников.

– Не бойся, Хендрик: пока твоя фирма выступает с лучшими результатами на рынке Улучшения Собственной Судьбы, вы идете с нами ноздря в ноздрю.

– Но ты же сам всегда говоришь, что врачи ничего или почти ничего не могут.

– Ну да, однако речь не о том, что мы можем. Речь о том, что люди думают, что мы можем: почти Всё. Пиар у нас пока что вне конкуренции. При наличии веры, что мы всё можем, нам не нужно предъявлять никаких достижений. Каждый вносит в это свой вклад. На прошлой неделе я видел в тележурнале, что снова достигнут колоссальный прогресс в борьбе против рака. Явная чушь, которую слышишь чуть ли не каждый месяц. Исследование рака уже 30–40 лет стоит на грани Большого Прорыва, и самое замечательное, что все в это верят, хотя никакого прорыва так и не было сделано.

– Я в это не верю.

– Ты так думаешь? Ты тоже в это веришь и при этом не можешь отличить исследование рака от заклинания дождя. А ведь ты сам недавно читал в Libelle [257] « Книжечка » – нидерландский журнал для женщин. , что в настоящее время 50 % видов рака могут излечиваться.

– Да, там это действительно было написано.

– Конечно было. Libelle уже не один год на нас работает. Они, впрочем, не сообщают, каков был процент излечений в 1950 году. Я тоже точно не знаю, но вряд ли он сильно отличался от этого.

A terrible screech of brakes rent the air, followed by a scream and a resounding crash. Mercier and Camier made a rush (after a moment’s hesitation) for the open street and were rewarded by the vision, soon hidden by a concourse of gapers, of a big fat woman writhing feebly on the ground. The disorder of her dress revealed an amazing mass of billowing underclothes, originally white in colour. Her lifeblood, streaming from one or more wounds, had already reached the gutter.

– Ah, said Mercier, that’s what I needed, I feel a new man already.

He was in fact transfigured.

– Let this be a lesson to us, said Camier.

– Meaning? said Mercier.

– Never to despair, said Camier, or lose faith in life.

– Ah, said Mercier with relief, I was afraid you meant something else.

As they went their way an ambulance passed, speeding towards the scene of the mishap [258] Ужасный визг тормозов разорвал воздух, за ним последовали вопль и звучный удар. Мерсье и Камье бросились (после секундного колебания) на улицу и были вознаграждены заслоненным вскоре толпою зевак видом большой, толстой женщины, слабо корчившейся на земле. Беспорядок ее одежды рассекречивал потрясающую массу вздымающегося белья, исходно белого цвета. Ее жизнь истекала с кровью из одной или более ран и уже достигла водостока. – О, – сказал Мерсье. – Это то, что мне было нужно. Я уже чувствую себя новым человеком. Он и на самом деле преобразился. – Пускай это станет для нас уроком, – сказал Камье. – В смысле? – сказал Мерсье. – Никогда не отчаиваться, – сказал Камье, – и не терять нашей веры в жизнь. – А, – сказал Мерсье с облегчением. – Я боялся, ты имеешь в виду что-нибудь еще. Когда они уходили, мимо проехала санитарная карета, спешившая к месту происшествия. Samuel Beckett, Mercier and Camier [ Мерсье и Камье ] (пер. М. Бутова). .

К концу дня иду к Греет. Стучу в дверь и сразу вхожу. Она сидит в своем инвалидном кресле у окна, и ван Рит в своем кресле рядом с нею. В тот момент, когда я вхожу, они разлетаются в стороны, насколько это возможно в креслах-колясках, и лукаво на меня поглядывают.

Небольшая заминка, и я снова во всеоружии: «Можете ничего не рассказывать, и так вижу. Попали в сети романтики? А знают ли об этом ваши родители? А знаешь ли ты, Греет, что этот человек уже много лет не заглядывал в церковь? А ты, ван Рит, думаешь, что пред тобой белая невеста? [259] Из сказки братьев Гримм Белая невеста и черная невеста . Позор всему нашему дому! Давайте-ка лучше выпьем, пока не поздно».

– Посмотри-ка, мы еще не такие старые, – говорит Греет.