Александр Колотов - Из рукописей моей матери Анастасии Николаевны Колотовой. Книга 2

Да, проходим мимо души, не думая о том, что можем и должны, да, да по человеческому долгу должны облегчить её горести и беды.

Главное в человеке его душа. Всё светло в ней и ясно, и человек живёт, трудится, приносит людям добро.

Сколько бы светлее и радостнее была жизнь, если бы мы подходили не с меркой, нужно ли это лично мне, а с меркой, нужно ли это другому, будет ли ему от этого легче.

С утра какое-то тихое, мирное, покойное настроение. Ни о чём никакой мысли. Все общество и международные проблемы отодвинулись назад. На первый план домашние дела: надо выстирать груду белья. Хорошо бы успеть выдергать морковь.

И вчерашнее настроение сегодня кажется даже каким-то необычным.

Зачем мне всё это. Зачем мне он? У меня семья, дети, заботы о них. Зачем мне ещё чего-то?

В общем, самое мещанское настроение.

А ведь оно могло и победить. С ним тихо, покойно. И где больше от меня пользы с этим ли настроением, или с тем, тревожным бурным, когда кажется нервы натянуты как струна, и семьи кажется мало.

Я и сама не знаю. Думала, что от моих лекций и газетных статей есть какая-то польза, а сейчас сильно сомневаюсь в этом.

До страсти хочется послушать классическую музыку, хочется послушать Чайковского, Штрауса, Верди прежде всего.

Моего «мещанского» настроения хватило только до обеда. А сегодня с утра уже стремление что-то делать. Почему я решила, что он сильнее меня? Неправда. Он барин, добрый хороший, тактичный, чистый, благородный, но барин, комильфо человек, которых в простонародье называют «советская буржуазия». Почему он дорог мне? Потому что многое я бы взяла от него: его чуткость, тактичность, благородство и мягкость (да, я стала мягче). И многое мне бы ещё могла дать его дружба. Но он боится её, потому что зачем она ему? Такие ищут дружбы с людьми, занимающими более высокое положение, заботясь, прежде всего о себе, о своём положении в обществе, а совсем не о том, что они могли бы дать людям.

Я рада, что без толчка извне появилось это стремление что-то делать. Где? Наверное, это стремление проявится, прежде всего, в участии в газете. Туда меня тянет больше всего.

И всё-таки пройдёт ещё время, прежде чем уляжется обида в душе, душевный разлад и потеря веры в человека, который был тебе дороже всех и ближе всех твоей душе, который смог войти туда и оставить след на всю жизнь.

Пришли две девушки, наши выпускницы. Просят помочь устроиться на работу. Как же им откажешь?

Нет, я ещё многим нужна, не только своей семье.

И пусть будет моим правилом: Не отказывай никому в помощи (какого бы характера она ни была), рассчитывай только на свои силы, не жди ниоткуда помощи. Помни: тебе никто не поможет, не прибавит сил, если их на что-то не хватит. Никто.

Тоска…тоска…. Глухая тоска…. Господи! Когда же это всё кончится?

Были у Т.М. на свадебном вечере (вчера расписались — как она говорит). От души пожелала ей счастья. Но не будет она счастлива. Нет, любви большой тут нет. «Любовь — это обман», — говорит Галина Мих. «Это ложь», — вторит ей Сагида Мих. Да, и действительно, на вечере не было ни одной пары, между которыми была бы большая, человеческая любовь. Нет, это не ложь, не обман. Это большое человеческое чувство. И пусть она не всегда бывает взаимна, пусть не всегда приносит счастье, бывает и горе от неё. И всё таки беден тот человек, если не испытал этого чувства, чувства, все прощающего, всё поглощающего, вечного, как жизнь. Есть оно, это чувство, не обман оно и не ложь, а большое и светлое, что напоминает душу человека, возвышает его, делает человека человеком. И если живёт оно в душе человека, если познал он его, он может смело сказать: «Я знаю тебя, жизнь человеческая, знаю во всей полноте. Да здравствует всё поглощающее, всё обогащающее, всё побеждающее, всё прощающее, всё наполняющее человеческое чувство — любовь. Не звериная, не животная, а большая человеческая любовь. Светлая, тёплая, ясная, чистая — слава тебе, любовь. Пусть горе, пусть слёзы, но где-то есть радость, где-то есть счастье, где-то есть полная жизнь, что бьёт через край.

Почему мне больно и тяжело? Каждый день — это мука для меня. Но я нужна маме, детям. Я должна жить, пока я им нужна.

А если не выдержу?

Как тяжело, как невыносимо тяжело, будто взяли и отделили от души самое дорогое и нужное в жизни, самое теплое и светлое. Каждый новый день жизни — мученье. И нет никакого просвета впереди. А надо работать, надо жить….

Вот около меня бегает сын Вовка: «Мамик, ты у нас хорошая такая. Дай я потрусь о твою спинку».

Разве могу я сделать тебя сиротой сейчас, дорогой мой маленький сынок.

А всё-таки я могу не выдержать. Где силы взять? В чем?….

Всё время стараюсь быть хорошей женой — не получается, хорошей матерью — не получается, хорошей учительницей — тоже не получается. И всё стараюсь, стараюсь…и все не получается. Верю такой уж я в жизни неудачник, ничего у меня не получается.

Все годы ждала от него тёплого приветливого слова, а получала холодное равнодушие. И тут не получается. Завтра праздник, а на душе тоскливо и одиноко….

Думала, что и пройдёт вот так весь праздник, тоскливо и одиноко. И очень рада была когда зашли двое мои бывшие ученицы Нина Ф. и Тоня Б… Зашли проведать свою «любимую», как они говорят, учительницу. Угостила их пивом, распечатали бутылку «вишневой». Выпили за встречу, потом предложила выпить за самых дорогих нам людей. Нина весёлая болтушка Нина, сделала серьезное лицо (она ещё не нашла в жизни самого дорогого человека). «Не знаю, за кого, — с сомнением подняли стопку они, но, в общем, пью за….» «Я за В., - Тоня, а вы? (вопрос ко мне) за мужа?» «Нет девочки, за другого!»

«Пусть за другого, — согласились они. — Пусть только и они за нас выпьют».

Вспомнят! Должны вспомнить.

Пришла из больницы после недельного там пребывания. Здоровье основательно подорвало. Удивительно устроен человек. Если живёт в нем душа, и тело сохраняется дольше. Стоит уснуть душе, и тело начнёт быстро обрастать физическими недугами.

Я прямо сейчас как малое дитя: кто-то бы убаюкал и согрел мою бедную измучившуюся душу….

Вот пришла в больницу Тамара Андр., и я расплакалась перед ней, не могла удержаться.

Как это непривычно для меня, привыкшей в жизни многое побеждать. Никогда не думала, что где-то может не хватить моих сил.

Пропущены часы, что-то придется бегло давать, ученикам, потрачены государственные деньги на выплаченные больничные, на уход за мной и лекарства. И всего бы этого не было, будь бы дружеское участие того, чьего участия больше всего тебе надо. Но его нет…. И мне тяжело….