Дмитрий Медведев - Уинстон Черчилль. Против течения. Оратор. Историк. Публицист. 1929-1939

Но все это будет позже. А пока после отказа Намьера Черчиллю пришлось рассчитывать на собственные силы и на знания согласившихся помочь специалистов.

Работа над вторым томом продвигалась относительно быстро. В конце мая 1934 года Черчилль смог направить Маршу уже восемь глав. Одна из них требовала доработки и была приложена с целью представления целостности изложенного материала. Через несколько дней планировалось закончить еще семь глав. К тому времени, когда Марш проведет редактирование пятнадцати глав, автор надеялся направить ему следующую порцию материала [1085] См.: Письмо от 25 мая 1934 года. Documents. Vol. 12. P. 794–795. .

В конце июня, в самый разгар работы над вторым томом, скончался «старейший и дражайший друг» нашего героя — 9-й герцог Мальборо. На следующий день в The Times появился большой некролог, написанный его велеречивым кузеном. Уход близких людей всегда отрезвляет, вырывая из суматохи жизненного потока и заставляя задуматься о чем-то более важном, чем проблемы сегодняшнего дня; задуматься о том, кто ты и на что тратишь свое время — самый важный и необратимый ресурс, который имеется в твоем распоряжении. Провожая близких людей, ностальгируешь по минувшему времени, которое уже никогда не повторится. Для Черчилля таким периодом был викторианский блеск конца XIX столетия, когда обществом правило ограниченное число аристократических фамилий. К одной из таких фамилий принадлежал и 9-й герцог Мальборо. Санни стал новым хозяином Бленхейма в 1892 году. Молодой, известный, богатый (особенно после женитьбы в 1895 году на представительнице семьи Вандербильтов), с влиятельными связями и блестящим будущим. Уже к тридцати годам он занял министерский пост и вошел в Тайный совет, а также стал кавалером Ордена Подвязки.

Какие огромные и счастливые перспективы! И что в итоге? Общественные потрясения полностью изменили правила игры и основных участников. «Аристократия лишилась власти и контроля, — констатировал Черчилль. — Она ушла мирно, без кровопролития и борьбы. Класс, к которому принадлежал герцог, был не только освобожден от политической ответственности, но и лишен большой части своего имущества и во многих случаях просто выдворен из собственных домов». Почивший принадлежал к «системе, которая была разрушена, и к обществу, которое исчезло». Не сложилась у Санни и личная жизнь. Молодая красавица жена принесла деньги, но не смогла принести счастья. Завершающими трагическими аккордами в жизни титулованного аристократа стало диагностирование рака. Неизлечимый недуг он встретил с гордо поднятой головой и презрительной усмешкой. Он остался все тем же выходцем из Викторианской эпохи, каким и был сорок лет назад, когда скончался его отец. В свой последний вечер, когда силы уже почти покинули его, а боль не давала покоя, его волновал проходивший у него прием: насколько хорошо ему удалось развлечь гостей, нескучны ли им беседы с умирающим? «Затем последовал дар богов для находящихся в таком положении — сон, после которого в этом мире уже нет пробуждения» [1086] См.: номер The Times от 1 июля 1934 года. Ibid. P. 819–822. .

В конце апреля 1937 года от онкологического заболевания скончается другой кузен Черчилля — Фредерик Гест. «Смерть Фредди стала большим ударом для меня, — признается политик Эдварду Маршу. — Мы очень любили друг друга» [1087] Письмо от 30 апреля 1937 года. Ibid. Vol. 13. Р. 662. .

Трудно сказать, насколько уход близких родственников повлиял на Черчилля, но в 1939 году он примет участие в благотворительной акции по сбору средств для Королевской онкологической больницы {59} 59 С 1954 года переименована в честь основавшего в 1851 году это лечебное заведение хирурга Уильяма Марсдена (1798–1867) — Королевская больница им. Марсдена. Первая в мире больница, занимающаяся изучением и лечением онкологических заболеваний. . Черчилль написал рекламное объявление, которое было помещено в The Times. В нем, в частности указывалось, что «нация должна быть благодарна» этому лечебному заведению, которое «борется со свирепой болезнью: пытается установить причины ее появления, найти средства лечения, а также заботится о неоперабельных пациентах, облегчая их страдания». Политик призывал всех, кто хотя бы раз задумывался о вероятности оказаться в «пасти рака», пожертвовать на то, чтобы исследования в этой больнице продолжались и развивались [1088] См.: номер The Times от 21 марта 1939 года. Ibid. Р. 1399. .

Но вернемся к работе над вторым томом. Как и в большинстве произведений, финальные мазки были сделаны с завершением предисловия. Обращаясь на этот раз к своим читателям, Черчилль в первых же строках сообщил, что в отличие от предыдущего тома повествование подошло к такому периоду, который содержит значительно больше информации о Мальборо [1089] См.: Churchill 1VS. Op. cit. Book. I. Vol. 2. P. 487. . Краткому обзору этих материалов и посвящена большая часть предисловия (всего оно заняло свыше десяти страниц). Самым важным первоисточником, на котором держится повествование, стала корреспонденция герцога. Черчилль сообщал читателям, что, не желая повторяться, он старался использовать письма, которые не вошли в опубликованные биографии. Особое внимание он уделял переписке Мальборо с супругой, а также с ближайшим другом, бароном Годольфином. По его словам, эти документы, «раскрывают личность Мальборо, его скрытые надежды и страхи, а также его тайные размышления» [1090] Cm.: Ibid. P. 488. .

Какой образ удалось создать Черчиллю на этот раз? Аналогично первому тому, на страницах вновь предстал рыцарь в сияющих доспехах. «Мы видим Мальборо, — пишет автор, — как обитателя Олимпа, взявшего шествие в борьбе против многочисленных трудностей и врагов, сумевшего благодаря своему гению и своим подвигам сохранить религиозные и гражданские свободы в Англии и во всей Европе». Из своих писем герцог предстает «грандиозной, прозорливой, доброй личностью, взвалившей на плечи все тяготы, безустанно ухитрявшийся одерживать победу, берущей на себя все риски и всегда готовой умереть „за королеву и страну» [1091] Cm.: Ibid. P. 493. .

Если в XIX веке Мальборо не повезло с биографом, когда за него взялся Маколей, то в XX столетии он явно выиграл джек-пот, получив в авторы дальнего потомка. Равнины и плоскогорья всегда были чужды мировоззренческому ландшафту Черчилля. Он часто мыслил в крайних категориях, доводя свои оценки до предельных значений. При этом он умел, благодаря живому и образному стилю, а также серии тщательно подобранных аргументов, убеждать людей в своей правоте (или, по крайней мере, не оставлял их равнодушными). Подобный подход был характерен как для политической, так и для литературной деятельности. Черчилль боролся с оппонентами и настаивал на своей точке зрения во время многочасовых вечерних заседаний палаты общин, так же как писал и творил, так же как сражался за свои убеждения в парламенте или кабинете министров. От созданного им образа Мальборо невольно прищуриваешь глаза, настолько ярким он получился. В какой-то степени Черчилль и сам это понимал. «Утверждать, что триумфы Англии во времена правления королевы Анны были исключительно заслугой Мальборо, является преувеличением», — говорит он в предисловии. И тут же добавляет: «Но только преувеличением это и будет» [1092] Cm.: Ibid. P. 494. .