Дмитрий Медведев - Уинстон Черчилль. Против течения. Оратор. Историк. Публицист. 1929-1939

Как же следует поступать государственным деятелям? Черчилль считал, что нужно действовать по обстоятельствам, не забывая, что «первым долгом» любого политика является «поддержка таких отношений с другими государствами, которая позволяет избежать столкновений и войны»; политик должен «сторониться агрессии в какой бы то ни было форме, будь то в националистических или идеологических целях». Но когда «безопасность государства, жизнь и свобода сограждан позволяют и требуют не отказываться от применения силы в качестве последнего средства или когда возникает окончательное и твердое убеждение в ее необходимости и обстоятельства этого требуют, нужно применить силу». Только применять ее следует «в наиболее благоприятных для этого условиях» [2228] См.: Черчилль У.С. Вторая мировая война. Т. 1. С. 150–151. .

Выступление Черчилля в парламенте от 5 октября пережило десятилетия, но на момент произнесения не смогло принести автору популярности. Брат известного писателя Фредерик Герберт Моэм (1866–1958), занимавший в период с марта 1938-го по сентябрь 1939 года пост лорд-канцлера, назвал политика «агитатором, которого следует расстрелять или повесить». Журналисты The Times заявили, что с «пророчествами» Черчилля даже «Иеремия будет восприниматься как оптимист», а в Daily Express эту речь охарактеризовали, как «паникерское воззвание человека, разум которого насквозь пропитался кампаниями Мальборо». «Чувство недовольства Черчиллем в партии в этот момент было огромным», — резюмирует Роберт Родс Джеймс [2229] См.: Manchester W Op. cit. Р. 369–370; Gilbert М. Op. cit. Р. 1002. . Черчилль подвергся травле не только в Вестминстере, но и в родном избирательном округе Эппинг. Против него выступили «партийная машина» консерваторов и те, кто только недавно числился в рядах «рьяных сторонников». Ситуация обострилась настолько, что Черчилль даже был вынужден предложить сложение с себя парламентского мандата и участие в дополнительных выборах. К счастью для него, до этого не дошло. Но на состоявшемся вотуме доверия он одержал победу в соотношении всего три к двум. Это был «мрачный час» и «угрюмая зима», признавался он впоследствии [2230] CM.Churchill WS. Op. cit. Р. 258–259. .

После Мюнхена резко охладели и без того не отличавшиеся теплотой отношения Черчилля с премьер-министром. И было от чего. Последовавшее за сделкой в столице Баварии нарушение Гитлером взятых на себя обязательств и полное подчинение Чехословакии ознаменовали собой провал политики Чемберлена и бесперспективность следования дальнейшему курсу умиротворения. Признание ошибок всегда дается тяжело. Особенно когда совершивший их человек возглавляет правительство и является автором, выразителем и главным исполнителем внешнеполитической доктрины. В большинстве случаев такого признания или даже простого осознания не происходит вовсе. Чемберлен отказывался признать свое поражение, негодуя от собственного бессилия и перекладывая основной груз неправоты на потомка Мальборо. По его мнению, все выступления и заявления Черчилля «в девяноста процентах случаев демонстрируют его умение обманывать себя, когда он этого хочет», и его полнейшую неспособность принять отличную от него точку зрения [2231] См.: Письмо сестре от 9 октября 1938 года. Gilbert М. Op. cit. Р. 1008. .

На самом деле упорствовать продолжал Чемберлен. Он планировал установить «превосходные отношения» с Франко, помочь скреплению отношений между Францией и Италией, а также начать разоружение [2232] См.: Письмо сестре от 19 февраля 1939 года. Ibid. Р. 1041. . И это в то время, когда в кулуарах стали все громче звучать недовольства работой правительства в решении важнейшей задачи повышения обороноспособности страны. Виноваты в этом были многие, но основную ответственность возлагали на Инскипа. «Инскип определенно должен оставить свой пост», — записал в дневнике дипломат Оливер Харви (1893–1968). По его мнению, на эту должность необходимо назначить Черчилля. Но тот же Харви признавал, что «премьер скорее умрет», чем пойдет на такой шаг [2233] См.: запись в дневнике от 25 декабря 1938 года. Ibid. Р. 1030. .

Черчилль также не питал особых надежд. За несколько дней до парламентских дебатов относительно подписанного в Мюнхене соглашения он принимал у себя в Чартвелле двадцатишестилетнего продюсера Би-би-си Гая Фрэнсиса де Монси Бёрджесса (1912–1963). Да, да, это был именно тот Гай Бёрджесс, в будущем сотрудник MI-5 и Форин-офиса, который вместе с Кимом Филби (1912–1988), Дональдом Маклином (1913–1983) и Энтони Блантом (1907–1983) станет членом знаменитой «Кембриджской пятерки», успешного детища советской разведки {112} 112 На фоне разворачивающихся внешнеполитических событий встреча с Бёрджессом прошла мало замеченной в биографии Черчилля. Но в действительности беседа была поистине уникальна. На следующий день после объявления о позоре Мюнхенского соглашения в Чартвелле встретились два человека, одному из которых суждено было стать самым известным национальным лидером, другому — самым известным национальным предателем. Но примечательно не только это. Впервые о состоявшемся интервью стало известно в 1956 году, когда журналист и сторонник коммунистического движения Томас Эдвард Драйберг (1905–1976) опубликовал авторизированную биографию Бёрджесса. К тому времени Гай уже иммигрировал в СССР и, несмотря на его широкую популярность в 1930–1940 годы среди истеблишмента, многие поспешили дистанцироваться от него. Как заметил один из исследователей, после вскрывшихся фактов его сотрудничества с Москвой трудно было найти даже тех, кто стоял с ним рядом на одной автобусной остановке. Черчилль мог поступить так же, опровергнув неожиданно обнародованные подробности их встречи. Но он не стал этого делать. По мнению Майкла Доббса, этот поступок, как и сама откровенная беседа с Гаем Бёрджессом, лишний раз демонстрируют, насколько «сложной личностью» был Черчилль и «чем он отличался от остальных» * [2234] Dobbs М. The Outcasts: What Did Churchill Tell Guy Burgess after Munich II Finest Hour. № 146. P. 17. .

В тот день в Чартвелле беседа была посвящена не секретам Соединенного Королевства, а мрачным размышлениям хозяина поместья. Он поделился, что к нему «за советом и помощью» обратился президент Чехословакии Эдвард Бенеш. «Но какой ответ я могу ему дать? — сокрушался Черчилль. — Я пожилой человек без власти и без партии. Что я могу ему посоветовать и какую помощь оказать?» Бёрджесс назвал красноречие политика. «Мое красноречие! Ах, да… герр Бенеш может на него рассчитывать в полном объеме. Но что еще я могу ему предложить, мистер Бёрджесс?» Собеседник не знал, что ответить. Возникла пауза, которую прервал сам политик. «Вы молчите, мистер Бёрджесс. И правильно делаете. Что еще я могу предложить герру Бенешу? Только одно: моего сына Рандольфа, который уже проходит подготовку, чтобы стать офицером» [2235] Cm.: Gilbert M. Op. cit. P. 991. .