Елена Вайцеховская - Фигурное катание. Стальные девочки [litres]

Но в ноябре, ровно через год после начала совместной работы с новым наставником, случилось ЧП – во время исполнения произвольной программы в рамках домашнего этапа Гран-при в Лужниках Юле свело судорогой ноги, и она не сумела завершить прокат.

Первой тогда забила тревогу Татьяна Тарасова, заметив, что судороги на льду – первый признак тотального обезвоживания организма, что часто бывает, когда спортсмены начинают бороться с лишним весом, почти полностью отказываясь от пищи.

Тогда на слова тренера мало кто обратил внимание. А через полтора месяца стало известно, что Липницкая находится в израильской клинике, куда поступила с диагнозом «анорексия».

Выписали спортсменку только в последних числах марта. С категорическим запретом врачей возвращаться к прежней жизни.

Официальное заявление Юли о завершении карьеры в связи с перенесенной анорексией было обнародовано пять месяцев спустя. Разговаривать с прессой сразу после выписки из клиники фигуристка была просто не готова: вердикт врачей отнял у нее единственную профессию, которой она владела в совершенстве. В связи с полным отказом от физических нагрузок во время лечения Юля заметно набрала вес и даже приблизительно не представляла, что делать дальше.

Самое тяжелое заключалось, пожалуй, в другом: за те два года, что прошли после Игр в Сочи, Липницкая перестала быть центральной фигурой женского одиночного катания, его сутью и смыслом. Будь она в России единственной топ-одиночницей, какой была в свое время Ирина Слуцкая, вполне возможно, что проблемы, которые почти сразу после Игр стали возникать у фигуристки вне льда, привлекли бы гораздо больше внимания со стороны и Министерства спорта, и руководителей Российской федерации фигурного катания. Ведь если называть вещи своими именами, Липницкая просто расплатилась собственным здоровьем за все то, что предшествовало Олимпиаде. И прежде всего за жесточайшие меры, направленные на торможение физического развития.

То, что такие меры предпринимались, знали все, об этом в интервью неоднократно говорила сама Юля, но ее результаты продолжали расти, а значит, не было никаких поводов для беспокойства. Тем более что рядом со спортсменкой непрерывно находились две взрослые женщины, одержимые желанием увидеть Липницкую на высшей ступени олимпийского пьедестала.

Вся эта грустная история – по сути, поиск ответа на один-единственный вопрос: стоит ли личная олимпийская победа, так, кстати, и не достигнутая Липницкой, тех жертв, что были принесены ради нее юной девушкой, фактически ребенком. Не слишком ли высока плата за достижение даже не своей, а прежде всего материнской цели?

Вполне возможно, что эти вопросы Юля и сама задавала себе не один раз. Ей понадобилось много времени, чтобы решиться снова выходить на лед в театральных ледовых шоу, хотя гораздо больше удовольствия спортсменка, судя по всему, получала не от них, а от работы в собственной школе, где отводила душу, возясь на льду с маленькими детишками. Она пробовала комментировать соревнования, и тоже удачно, получила высшее образование. Чуть позже появился близкий человек, намерения создать семью, свой собственный, отдельно от мамы, дом. Неизменным осталось лишь желание не вспоминать ни о чем, что когда-то было так или иначе связано с тренировками, с победами, с маленькой девочкой в красном пальто. Никогда больше не вспоминать…

На проходившем в Москве чемпионате Европы—2018 Алексей Николаевич Мишин, конечно же, должен был сидеть в зоне слез и поцелуев, когда Каролина Костнер совершила сенсацию, выиграв малую бронзу в короткой программе. То, что российского тренера там не оказалось, выглядело вопиющей несправедливостью, ведь именно ему итальянская фигуристка была обязана своим триумфом и возвращением из небытия. И поверьте, в этой фразе нет ни капли преувеличения. Но Мишина, тем не менее, рядом со спортсменкой – в уголке слез и поцелуев, где фигуристы традиционно ожидают оценки, – не было: успеху Каро радовались под прицелом камер совсем другие люди.

Предыдущим летом я ненадолго заезжала к Мишину в Куршевель. Наставник в третий раз подряд проводил во французских Альпах тренировочный сбор, и первой, кого я увидела на льду, придя на тренировку, была как раз Каролина Костнер. Итальянка и раньше довольно часто обращалась за помощью к именитому российскому специалисту, не скрывала, что во многом обязана ему своим победным сезоном—2011/2012, когда выиграла и европейское, и мировое первенство, но их прежняя совместная работа носила скорее консультативный характер – не была постоянной. Когда в Куршевеле я поинтересовалась у Мишина, не является ли присутствие Костнер на льду всего лишь случайным совпадением (мало ли кто может заглянуть на общественный городской каток?), тренер ответил:

– Нет, это не совпадение. Каролина с некоторых пор приезжает ко мне постоянно. Была на сборах в Тарту год назад, затем в Петербурге. Сейчас вот приехала сюда, и могу сказать, что она моя самая дисциплинированная, самая умная, самая мотивированная и исполнительная ученица.

– А вам не обидно, что самая умная, дисциплинированная и исполнительная ученица у вас иностранка? – не удержалась я от вопроса. В ответ услышала:

– Видите ли, в чем дело: когда ты готовишь ученика к высоким результатам, у тебя несколько теряется ощущение его национальной принадлежности. Важным становится другое: наличие в группе такой фигуры, какой раньше у меня был Женя Плющенко, до него Алексей Ягудин, а сейчас Каролина Костнер, – это очень неплохо для группы, для общей рабочей обстановки. Каролина подает пример всем, и все – я каждый день вижу это – внимательно к ней присматриваются: как она тренируется, как разминается, как относится к режиму. А во-вторых, если посмотреть на эти вещи глобально, то наш российский спорт сейчас находится в каком-то очень странном положении. Он везде дискриминирован. И мне кажется, что именно сейчас очень важно общаться с иностранными коллегами, иметь с ними нормальные профессиональные отношения. Каролина мне рассказывала, например, что итальянские специалисты работали с российской сборной по биатлону, в других видах тоже есть подобные примеры. На мой взгляд, это очень сильно идет на пользу российскому спорту.

Костнер, которая отбыла после Игр в Сочи 16-месячную допинговую дисквалификацию (фигуристка была наказана за то, что не донесла на своего бойфренда Алекса Швацера), Мишин, по сути, подобрал в тот момент, когда от 29-летней спортсменки отказалась ее собственная федерация. В Куршевеле тренер рассказывал: