Елена Вайцеховская - Фигурное катание. Стальные девочки [litres]

Когда я только начинал работать с женщинами, мучился временами так, что вообще не понимал, что делать: утром настроишь тройной тулуп – вечером его нет. Вечером настроишь лутц – утром следующего дня опять полный развал. Я почему, собственно, в свое время взял в группу Туктамышеву? Устал работать и понимать, что вся работа идет в песок. Ну да, Лиза была страшненькая по технике, но хотя бы прыгала высоко. А когда мы начали работать, я вдруг понял, что эта девочка схватывает все, что ей говоришь, просто на лету. Что она пластична, музыкальна, с абсолютным слухом, с хорошей головой. Хотя поначалу, кроме прыжка и корявости, я не видел в Туктамышевой вообще ничего.

– Так все-таки есть разница, кого именно обучать прыжкам – девочку или мальчика? – поинтересовалась я. Мишин отрицательно покачал головой:

– Законы физики едины для всех. Другой вопрос, что женская и мужская психика совершенно различны, поэтому работать с девочками приходится несколько иначе. Ту же Лизу, когда она пришла ко мне в одиннадцать лет, пришлось переучивать. Как и Артура Гачинского, который пришел ко мне семилетним. Мы с ним еще одинарный аксель учили. Зато мои спортсмены не прыгают «по бортам» – не стараются выполнить прыжки подальше от судей, чтобы те не заметили ошибок. В этом просто нет нужды. А сейчас Туктамышева уже близка к тому, чтобы выполнить тройной аксель. В этом плане нам мешает только необходимость выступать в этапах Гран-при.

– Вы как тренер ставите перед Туктамышевой задачу включить тройной аксель в программу в этом сезоне, зная, что прыжок, скорее всего, начнет сильно ломать всю постановку?

– Ломать… – усмехнулся Мишин. – Не ломать, а крушить. Это, к сожалению, неизбежный процесс и достаточно травмоопасный. По тренировочной готовности мы могли бы включить прыжок в программу уже осенью этого сезона. Но я все-таки посчитал, что у нас есть более важные стратегические задачи на текущем отрезке времени. – Лизе после того, как она пропустила олимпийский сезон, нужно было попадать в финал Гран-при. Форсировать подготовку ради сиюминутного эффекта мне никогда не казалось правильным. А рисковать мы не могли. Для нас ведь олимпийский год начался с того, что Лиза жесточайшим образом порвала связки левой ноги. Мы долго лечились, а когда вышли на лед, выяснилось, что кататься она не может. Потом начались боли в спине, причем такие, что Лиза ходить не могла, не то что кататься. Мне тогда многие «эксперты» говорили, чтобы я вообще прекратил возиться с Туктамышевой. Что она – отработанный материал. А сейчас мы видим, что Лиза побеждает не потому, что ошибаются соперницы, а потому, что способна выигрывать у них, как бы они ни катались. Другой вопрос, что рейтинг Туктамышевой на начало этого сезона был совсем низким, и, соревнуясь со звездой, которой в Шанхае считалась Юля Липницкая, было бы наивно рассчитывать на паритет. Мысль ясна?

– Абсолютно.

– Ну а если отбросить все сказанное, конечно же, за свои прыжки Туктамышева должна получать несколько больше, нежели любая другая спортсменка. Хотя в какой-то степени действия судей справедливы. В фигурном катании всегда так было: сначала тебя прижимают и недодают, зато потом начинают добавлять даже там, где ты не всегда этого заслуживаешь…

Если бы меня попросили придумать эмблему, которую можно было бы закрепить на фасаде мишинской ледовой школы, я бы выбрала ленту Мебиуса. Абсолютно простую внешне и абсолютно уникальную, а порой и вовсе необъяснимую с точки зрения сразу нескольких наук. Я бы даже сказала, красноречиво необъяснимую. Начиная с простейшего примера, который демонстрируют в школах: если склеить ленту Мебиуса из бумаги и карандашом провести вдоль нее линию, пока та не замкнется в исходной точке, эта линия окажется в два раза длиннее, чем бумажный лист.

Жизненная лента Мишина, по всей видимости, устроена так же. Каким-то непостижимым образом она вбирает в себя великое множество немонтируемых на первый взгляд вещей: сложнейшие математические расчеты, переложенные на лед, и деревянный мостик в никуда, самолично спроектированный хозяином на загородной даче. Множество профессиональных публикаций, по которым уже много лет учится прыгать весь фигурнокатательный мир, и гуси с курами, гуляющие по газону в его «поместье» и исправно несущие яйца.

Когда несколько лет назад Алексей Николаевич рассказал мне, как однажды привез в чемодане из командировки лимонное деревце, воткнул его в землю и оно прижилось, я, признаться, даже не удивилась. У людей, переполненных творческой энергией, и должно все зеленеть и цвести. Рука такая.

Тогда же Мишин признался, что очень любит смотреть на все деревья и кусты, что когда-то посадил. Наблюдать, как они растут, представлять, как будет выглядеть сад спустя годы. Сказал, что это отлично компенсирует все те мелкие неприятности, которые постоянно сопровождают работу тренера.

Карьера Лизы Туктамышевой часто казалась именно такой неприятностью. Фигуристку словно преследовал злой рок. В 2012-м совсем еще маленькая Лиза стала победительницей юношеских Олимпийских игр, в 2013-м выиграла чемпионат страны, а годом позже не попала на Олимпийские игры в Сочи – осталась на отборе десятой. Стала чемпионкой мира в 2015-м, а в следующих трех сезонах проехала мимо всех основных стартов. В том числе мимо второй Олимпиады – в Пхенчхане.

Мишин относился к таким перепадам философски:

«В последнее время я нередко анализирую карьеру Плющенко и могу сказать, что рад, например, тому, что Женя не попал на Олимпийские игры в Нагано, хотя меня тогда сильно склоняли к решению взять его туда вместо Алексея Ягудина. Доволен я и тем, что в Солт-Лейк-Сити Женя стал вторым. В самом Солт-Лейк-Сити я, безусловно, был очень сильно расстроен. Но сейчас склонен считать, что поражение стало для нас благом. Иначе у Плющенко никогда не появился бы столь сильный стимул продолжать развиваться дальше. На самом деле в том, что мы с Лизой не попали на Олимпиаду в Сочи, тоже есть определенные плюсы. В том числе и для меня как для тренера. У меня теперь есть гарантированный олимпийский цикл интереснейшей работы с хорошей спортсменкой, способной решать любые задачи. А у нее – превосходная мотивация. Мы же не знаем, что могло бы случиться, если бы Лиза попала на Олимпиаду и выиграла ее? Вполне допускаю, что в этом случае она могла вообще уйти из фигурного катания. А так она преодолела все проблемы, снова стала тем лидером, каким была когда-то, и своими выступлениями – в частности тройным акселем – делает очень много для того, чтобы и соперники зашевелились.

Работая с Лизой, я решил вернуться к той методике, которой когда-то придерживался с Женей, – подводить ее к соревнованиям через большое количество стартов.