Елена Вайцеховская - Фигурное катание. Стальные девочки [litres]

В Остраве фигуристку приходилось не столько тренировать, сколько останавливать. По словам Мишина, его подопечная просто упивалась тем, что наконец дорвалась до настоящего фигурного катания.

– Меня порядком напугала уже самая первая тренировка, – рассказывал тренер. – Я дал Каролине задание очень сдержанно прокатать канву программы, она же на глазах начала входить во вкус и в какой-то момент поехала в полную силу. Пришлось останавливать, объяснять, что на тренировках ничего этого нам не нужно. Что вся тренировочная красота должна быть фейковой, поддельной, не отнимающей эмоциональных сил, и что совершенно преждевременно открывать все карты. Говорил даже о том, что когда опытные актеры на репетициях плачут на сцене, это совершенно не мешает им думать в тот же самый момент о ценах на бензин. Не знаю, откуда в Костнер вот уже столько лет берется такое наслаждение фигурным катанием, но оно реально восхищает меня как тренера. Смею предполагать, что мы с Каролиной сейчас находимся только в начале пути.

Интересно, что Тутберидзе, отдавая дань умению Костнер заворожить публику, не слишком комплиментарно отозвалась о техническом арсенале итальянки, когда незадолго до Игр в Сочи анализировала по моей просьбе шансы возможных претенденток на победу.

«На экране телевизора вся магия итальянки пропадает, – говорила Этери. – Сразу становится заметно, например, что переходов из элемента в элемент у Костнер нет вообще. На виражах Каролина очень мощно набирает ход, а потом катит всю прямую на двух ногах, попеременно меняя руки. И прыгает каскад не от синей линии, как Юна Ким, а практически у самого борта. Если бы все это делала не Костнер, а какая-нибудь другая фигуристка, думаю, ее наказывали бы беспощадно. Но Каролине прощают. Возможно, потому, что в «новое» фигурное катание она попала в каком-то смысле из прежних времен. Поменять технику заходов на прыжки в такой ситуации крайне непросто. Плюс подкупает огромная скорость, которую Костнер поддерживает от начала и до конца программы. С другой стороны, если бы Каролина делала между прыжками более сложные шаги, не факт, что ей удалось бы эту скорость сохранить…»

Заочно тренеру достаточно аргументированно возражал Валентин Николаев:

– Большинство шагов, которые делает Костнер, мало кто из одиночниц сумеет повторить так же чисто. Я сам видел, как Каролина работает над шагами – несколько раз проводил в Оберстдорфе семинары и обратил внимание на интересную деталь: стоило мне рассказать тренеру Костнер Михаэлю Хуту о каких-то новых упражнениях, как через 15 минут на соседнем катке Каролина уже пробовала их делать. Причем все показанные мной упражнения Хут уже успевал подогнать конкретно под нее. Каждое задание Каролина выполняла до тех пор, пока не добивалась абсолютной чистоты. Потом начинала увеличивать скорость. И работала она над каждым элементом часами. А то, что многие сейчас называют сложными шагами, зачастую сводится к беготне по льду на зубцах – как у танцоров. В свое время Кристофер Дин замечательно ответил на вопрос, чем отличается их с Джейн Торвилл стиль катания от советского.

– И чем же?

– Тем, что они всегда катались на дугах, а не по прямой…

В Остраве я спросила Костнер, почему из всех наставников мира, большинство которых с радостью предоставило бы фигуристке лед и собственное внимание, она выбрала Мишина. И услышала в ответ:

– Тренироваться у Мишина было очень долгое время моей мечтой. Почему? Наверное, потому, что я очень люблю учиться. Я впервые попала к нему в тренировочный лагерь еще в 2006-м после Олимпийских игр в Турине, и это был потрясающий опыт. Через год я приехала к Мишину снова. Он удивительный. На его тренировках никогда не бывает скучно. Даже когда тебе кажется, что знаешь в фигурном катании все, что только можно было выучить, Алексей Николаевич умеет найти что-то такое, что снова заставляет почувствовать себя на льду несмышленышем. Когда я решила, что хочу вернуться, то задала себе вопрос: кто из тренеров способен дать мне максимальное количество новых знаний? Так что даже и выбирать, по большому счету, не пришлось. Вопрос был только в том, сумею ли я в достаточной степени заинтересовать Мишина, чтобы он захотел со мной работать. К моему удивлению, он сказал: «Да».

– Вы были настолько низкого мнения о своей спортивной привлекательности, когда начинали работать после дисквалификации?

– Я была не в самом лучшем состоянии, скажем так. Нужно было возвращать массу навыков и одновременно с этим учить какие-то новые для меня вещи.

– Но ведь до того, как начать постоянную работу с российским тренером вы, знаю, намеревались искать наставника в Канаде?

– В этой стране живет и работает мой постоянный хореограф – Лори Никол. Поэтому я, разумеется, думала о том, чтобы какое-то время тренироваться в Торонто, если вдруг не сложится в Европе. При этом мне не хотелось обращаться к тренерам, с которыми я уже работала: иногда спортсмену очень нужно, чтобы на него посмотрели со стороны другими глазами и сказали ему что-то другими словами, пусть смысл этих слов будет тем же, что говорили прежние наставники. На самом деле, иногда сложно объяснить, как именно приходишь к тому или иному решению. В моем случае не было четко расписанного предварительного плана. Я приехала к Мишину в Тарту в тренировочный лагерь, держа в уме лишь то, что должна попытаться извлечь для себя максимум пользы. Результат мне понравился. Я захотела еще. Меня радует, кстати, что нам с Мишиным удалось выйти на иной качественный уровень тренировок. Я почти не делаю на них грубых ошибок, чего раньше со мной не случалось. Это очень сильно вдохновляет, мотивирует и помогает понять, как и куда двигаться дальше. Пару раз, правда, случалось, что я получала задания, и первой мыслью было: «Нет, только не это. Это невозможно». А потом идешь и делаешь. И понимаешь, что нет абсолютно ничего страшного в том, что какое-то упражнение не получается с первого раза. Зато не скучно. Беда многих спортсменов в том, что за годы тренировок они привыкают одинаково работать, одинаково проводить разминки, готовиться к выступлениям и сами не замечают того, что рутинные действия приводят к некой закостенелости, делают сознание менее подвижным. Для меня, например, было очень странно, что можно, оказывается, поменять программу за два дня до соревнований, переставив в ней целые куски, и это не приводит к катастрофе. Это тоже был интересный опыт. Вообще за время работы с Мишиным я поняла, что никогда не нужно бояться что-то пробовать. Возможно, на какие-то вещи просто понадобится больше времени. Но никакие навыки и умения не бывают для спортсмена лишними. И, наверное, не только для спортсмена.