Элтон Джон - Я – Элтон Джон. Вечеринка длиной в жизнь

Я оказался прав. Обед получился не таким безумным, как я предполагал, а еще безумнее. Стоял солнечный день, но нам пришлось накрыть стол в доме и задернуть шторы из-за витилиго Майкла. Бедный парень выглядел ужасно, совсем исхудал и казался тяжело больным. Макияж, похоже, ему накладывал сумасшедший визажист: краска текла ручьями; то, что осталось от носа, покрывал толстый слой липкого белого грима – видимо, с помощью этой клейкой субстанции остатки носа и держались на лице. Майкл не произнес ни слова, просто сидел и распространял вокруг себя волны дискомфорта, как некоторые распространяют уверенность или позитив. Почему-то мне показалось, что он давным-давно не обедал в компании, и, естественно, он ел не то, что подавали нам, а привез с собой личного повара.

Через некоторое время, по-прежнему молча, он вышел из-за стола и исчез. Его нашли через два часа в небольшом коттедже на территории «Вудсайда» – там жила моя домработница. Она сидела и смотрела, как Майкл Джексон тихо и спокойно играет в видеоигры с ее одиннадцатилетним сыном. Неизвестно почему, но с взрослыми он совсем не мог общаться.

Пока все это происходило, я, вглядываясь в полумрак, смотрел на другой конец стола, где Дэвид изо всех сил старался вести оживленный разговор с моей матерью. Она же прилагала все усилия, чтобы еще больше накалить обстановку: растолковывала ему, что психотерапия – пустая трата времени и денег. Причем говорила она очень громко, специально, чтобы психотерапевт Майкла услышал. В редкие минуты ее молчания Дэвид ошеломленно оглядывался по сторонам, будто искал ответа на вопрос: какого лешего здесь происходит и во что он себя втянул?

Но не только нежданный визит Майкла Джексона показал Дэвиду, что мир, в который он решился войти, полон странностей и безумств. Я и сам приложил к этому руку. Клиника в общем и целом обуздала мой бешеный нрав, но семейный темперамент Дуайтов не поддавался полному излечению, и я все еще был способен устроить настоящую истерику. Кажется, впервые Дэвиду довелось это увидеть в январе 1994 года в Нью-Йорке, в тот вечер, когда меня должны были ввести в Зал славы рок-н-ролла. Я не хотел участвовать в этой церемонии, потому что в принципе не вижу никакого смысла в существовании Зала славы. Изначальная идея мне нравилась: чествовать первопроходцев рок-н-ролла, тех, кто в пятидесятые проложил дорогу нам всем, и особенно – тех, кто позже оказался в тяжелом финансовом положении. Но очень скоро это выродилось в пышное мероприятие с участием телевидения, билеты на которое стоили десятки тысяч долларов, и все для того, чтобы как можно больше знаменитостей плюхнулись задами в мягкие кресла.

Разумнее всего было бы сразу вежливо отказаться, но я чувствовал, что обязан пойти. В Зал славы меня вводил Аксель Роуз, отличный парень. Мы довольно тесно общались в один из сложных периодов его жизни – тогда на него набросилась пресса. Мне хорошо известно, каким одиноким и несчастным чувствует себя человек в такой ситуации, и я хотел как-то его поддержать. Мы подружились, даже исполнили вместе «Богемскую рапсодию» на концерте, посвященном памяти Фредди Меркьюри. Из-за этого, кстати, мне пришлось позже отбиваться от ЛГБТ-активистов: в одной из песен Guns’N’Roses есть строки против гомосексуалистов. Конечно, если бы эти слова выражали мнение самого Акселя, я бы на сто метров к нему бы не приблизился. Но их произносил отрицательный персонаж, о котором говорится в песне. Кстати, похожая история у меня случилась и с Эминемом: мы с ним выступили дуэтом на премии «Грэмми», после чего «Союз геев и лесбиянок против диффамации» устроил мне веселую жизнь. И, опять-таки, все понимали, что в песне звучат слова не исполнителя, а персонажа – причем подчеркнуто отвратного персонажа. Ни Аксель, ни Эминем – не гомофобы, и считать их таковыми все равно что приписывать Стингу адюльтер с проституткой по имени Роксана или заявлять, что Джонни Кэш [203] Джонни Кэш (англ. Johnny Cash ) – американский певец и композитор-песенник, ключевая фигура в музыке кантри, один из самых влиятельных музыкантов XX века. Благодаря своей музыке, стилю жизни на сцене и вне ее заслужил авторитет среди большого круга любителей музыки далеко за пределами жанра. застрелил в Рино человека, только чтобы посмотреть на агонию жертвы.

В общем, я все-таки собрался в Зал славы рок-н-ролла. Но, как только мы приехали, решил, что совершаю ошибку; развернулся и выбежал вон, громко бурча, что этот хренов Зал – чертов гребаный мавзолей. Я потащил Дэвида в отель, и там на меня немедленно накатило чувство вины. Мы вернулись обратно. The Grateful Dead как раз пели на сцене, только вместо Джерри Гарсии [204] Джерри Гарсия (англ. Jerry Garcia ) – американский музыкант, гитарист, вокалист группы Grateful Dead, основоположник психоделического рока на западном побережье США. там стояло его изображение, вырезанное из картона. Сам Джерри не пришел, заявив, что Зал славы рок-н-ролла – дерьмо собачье. Я полностью разделял его мнение, поэтому снова встал, развернулся и ушел, разумеется, вместе с Дэвидом. В номере отеля я снял костюм, надел махровый халат… и тут же опять нахлынуло чувство вины. Я снял халат, надел костюм и вернулся на церемонию. Уже находясь там, я страшно разозлился на самого себя из-за того, что испытываю чувство вины без всякой на то причины – и пулей вылетел на улицу. Всю обратную дорогу до отеля я на повышенных тонах разглагольствовал о том, что этот чертов вечер – пустая трата времени.

Когда я совершал свои первые эскапады, Дэвид сочувственно кивал и говорил что-то успокаивающее, но теперь в его голосе звучало напряжение, а лицо как-то окаменело. Я был абсолютно уверен, что таким способом он выражает свое презрение к церемонии, а вовсе не к моей истерике. Наверное, именно поэтому спустя десять минут я с легкостью поменял концепцию и, еще раз все обмозговав, повернул обратно. Гости смотрели на нас изумленно. Их можно понять: мы возвращались к столику чаще, чем обслуживающие его официанты. Рад бы сказать, что на этом все и кончилось, но увы: я совершил еще один истерический отъезд в отель и еще одно возвращение, прежде чем выйти на сцену. Аксель Роуз произнес прекрасную речь, я попросил Берни подняться к нам, сунул ему в руки награду, и мы покинули здание. В отель ехали в полном молчании, которое наконец прервал Дэвид.

– Да, – выдохнул он, – драматический выдался вечер.

И после небольшой паузы с сочувствием спросил:

– Элтон, ты всегда так живешь?

Думаю, именно такие вечера привели к тому, что Дэвид решил снять документалку «Истерики и тиары». Первоначально идея принадлежала мне. Одна кинокомпания изъявила желание сделать обо мне документальный фильм, и я тогда подумал, что заняться таким проектом лучше кому-то, кто хорошо меня знает и видит то, что скрыто от других. Меня не интересовал вычищенный и выхолощенный рассказ о моей жизни. Люди должны почувствовать, каково это – быть мной, увидеть все, как есть, и смех, и боль, все это безумие. И еще я подумал, что Дэвид будет рад показать миру, с чем ему приходится мириться; для него это своеобразный способ осмыслить ту странную жизнь, которая теперь стала и его жизнью. Он устроил себе кабинет в том самом трамвае, что я купил в Австралии – знал же я, что когда-то он пригодится! – и занялся будущим фильмом.