Роман Гуль - Я унес Россию. Апология русской эмиграции

Встреча с Казембеком мне была безразлична. Но встретиться с А. И. Гучковым — имя которого знала вся Россия — и по Государственной Думе, и по Временному правительству, — я, разумеется, хотел. И не потому, что А. И. Гучков — всероссийская знаменитость. А потому, что это был политический деятель и человек, которому я сочувствовал. Меня притягивало, что Гучков был человек воли, действия, сторонник сильной власти и в то же время народный человек в хорошем понимании народности. Это председатель Третьей Государственной Думы А. И. Гучков, губя себя в мнении о нем царя и царицы, мужественно боролся с тупой, бескультурной дворцовой камарильей, неосмысленно толкавшей Россию к неминуемой гибели. Гучков публично называл камарилью «мерзавцами». Это Александр Иванович с думской трибуны осмелился назвать Распутина «проходимцем, хлыстом, эротоманом, шарлатаном» и высказать негодование, что газетам в Петербурге и Москве запрещено что бы то ни было писать о Распутине. После этой его речи царица сказала: «Гучкова мало повесить!» Но увы, монархисту Гучкову (и Шульгину) было суждено привезти государю проект отречения. И всей России суждено было рухнуть. Я очень хотел встретиться с эмигрантом А. И. Гучковым.

В. П. Крымов был человек необычный. Умный, сухой, к людям совершенно безразличный, без всяких сантиментов, только деловой, а целью «дел» были — деньги. Он рассказывал сам, как добивался в жизни богатства. И — добился. Впервые я встретил его в Берлине, в 1920 году, в редакции журнала «Жизнь». Разумеется, направление «Жизни» его никак не интересовало. Но, как старый журналист («Новое время», «Столица и усадьба»), он приехал познакомиться в редакцию единственного русского журнала в Берлине. Тогда В. П. только-только вернулся из кругосветного путешествия. Почему он попал в кругосветное? Да потому, что в феврале 1917 года во всей России Крымов оказался единственным провидцем. Правда, по его рассказу, был еще кто-то второй (но, к сожалению, я забыл фамилию).

Провидчество В. П. Крымова состояло в том, что в первый же день февральской революции, когда во всей России царило всенародное ликование («Пойдем на весенние улицы! Пойдем в золотую метель!», — писала Зинаида Гиппиус; Конст. Бальмонт вприсест создал гимн Свободной России, а Александр Тихонович Гречанинов положил его на музыку; даже идеолог русской контрреволюции в Зарубежье Петр Струве в феврале был среди «приявших»), а Владимир Пименович (как он рассказывал) понял сразу, что «всему конец!» и «все обрушится!» И тут же сделал практические выводы: весь свой капитал быстро перевел в Швецию, а сам (с женой) выехал из России. Так как покинуть Россию можно было лишь в восточном направлении, В.П. в первом классе сибирского экспресса пересек всю Сибирь и через Японию, не торопясь, отправился в кругосветное путешествие. Где он только не побывал, каких только стран не повидал в то время, как в России все «углублялась» и «углублялась» революция. В книге «Барбадосы и Каракасы» В.П. рассказал о своем кругосветном путешествии. Он останавливался на многих экзотических островах, объехал все Центральную Америку, пересек Атлантический океан, приплыл в Марокко в Касабланку и, наконец, в 1920 году прибыл в Европу. Приехал в Берлин. Война была давно кончена, в России шел ленинский развал.

В Германию В. П. въехал богатым, ни от кого не зависимым человеком. Будучи дальновидным и ловким дельцом, В.П. и здесь приумножил свой капитал. В Берлине он мне как-то рассказывал о «человеческой глупости». «Многие, казалось бы, деловые люди, — говорил он, — боятся советских векселей, им все кажется, что это „не настоящее“, я же понимал, что советское правительство никогда не допустит опротестования ни одного своего самого ничтожного векселя. И стал скупать советские векселя». Этой скупкой В.П. приумножил свой капитал. В 1921 году он было купил у А. Гольдберга эмигрантскую газету «Голос России», но, вероятно, поняв, что это не «дело», вскоре с ней развязался. А потом — уж не знаю как — В.П. стал директором какого-то полусоветского общества «Промо» по закупке мелких предметов, не требующих лицензии Торгпредства. С приходом же Гитлера к власти (после ночного обыска гестаповцами его виллы) В.П. покинул Германию, поселившись под Парижем.

За все это время «скрипкой Энгра» большого дельца В. П. Крымова была журналистика и литература. Свое писательство он очень любил. И как-то говорил, что «литература — наркоз, и кто его попробовал, никогда не в состоянии бросить». За рубежом В.П. издал много книг: «Монте-Карло», «Барбадосы и Каракасы», «В царстве дураков», «Богомолы в коробочке», «Бог и деньги», «Сидорово ученье», «Миллион», «Похождения графа Азара», «Фенька», «Детство Аристархова», «Хорошо жили в Петербурге», «Город Сфинкс». В.П. происходил из старообрядцев Прибалтики. Всего, я думаю, В.П. издал больше двадцати книг. И некоторые у читателей имели успех.

Но если сейчас книги Крымова не переиздаются и вряд ли когда-нибудь будут переизданы, то все же надо признать, что имя Крымова как редактора-издателя журнала «Столица и усадьба» долго не забудется. Уже давно комплект этого журнала стал редкостью и очень ценится. Помню, как В.П. рассказал мне и Б. И. Николаевскому, почему и как он стал издавать этот исторически ценный журнал. Отнюдь не из любви к истории и литературе.

Как я говорил, В. П. Крымов происходил из купцов-старообрядцев. Но никакие «обряды» — ни «новые», ни «старые» — его не интересовали. А вот делатель денег он был «гениальный». Окончил В. П. Петровско-Разумовскую академию в Москве. Но по сельскохозяйственной дороге не пошел. Там, кстати, он учился вместе с Ф.В. фон Шлиппе, позднее бывшим московским уездным предводителем дворянства: они были друзья, на «ты».

Когда В. П. стал работать в «Новом времени», построчных ему было маловато. И он всегда «выдумывал», как бы и где бы заработать. Еще студентом, без всякого приглашения, он поехал в Ясную Поляну к Льву Толстому. Разумеется, Толстой его не принял. Но Крымов «блестяще» вышел из положения. Он написал довольно бульварную статью «Как меня выгнал Лев Толстой» и на ней хорошо заработал в нескольких газетах.

О зарождении «Столицы и усадьбы» Крымов рассказывал так. В Петербурге, став сотрудником «Нового времени», Крымову дозарезу хотелось вступить в члены Английского клуба (опять-таки не из «чванства», а чтоб делать дела, завязывая «великосветские знакомства»). И вот он выдумал обойти «высший свет», начав издавать дорогой, с многокрасочной обложкой, на меловой бумаге, типографски сделанный безупречно великосветский журнал «Столица и усадьба». Этот ежемесячный журнал был полон фотографий «усадеб» и архитектурных «красот» столицы и провинции: старинные усадьбы, старинные дома, портреты и фотографии семей их владельцев и, конечно, соответствующий текст.