Роман Гуль - Я унес Россию. Апология русской эмиграции

После моих объяснений, что я тут делаю, она сказала: «Приезжайте как-нибудь к нам, буду очень рада», на клочке бумаги написала адрес и телефон: SI, Cadogan Square, тел. Slo-66–27. Я поблагодарил: «С удовольствием, Мария Игнатьевна!» — но, беря записку, я твердо знал, что никогда к ней не поеду. И она, вероятно, писала только «для приличия». От Б. И. Николаевского о М. И. Будберг я слышал слишком много неприятного и пакостного. Это была дама «ni foi ni loi». По мнению некоторых писавших о ней, она была и «загадочной», и «железной», и «умницей», и «красавицей», и «блестящим собеседником». Я знал о ней все, что есть в мемуарной литературе, когда писал «Дзержинского». Например, о воспоминаниях чекиста Якова Петерса, писавшего (по документам), что в Первую мировую войну у нее в петербургском салоне было «гнездо немецких шпионов». Знал много о деле Локкарта, английского разведчика, сошедшегося с «Мурой» во время революции и арестованного вместе с ней ВЧК. О допросах ее самим Яковом Петерсом, в результате которых она вместе с Петерсом, «держась рука за руку» (какая интимность светской дамы и чекиста!) появились у арестованного Локкарта. И, оказывается, Мура через Петерса его освободила. Но чем? Какой ценой? В учреждении Петерса «даром» ничего не делается. За все надо платить, тут шуточек нет. О цене хотя и неприятно, но не так уж трудно догадаться. Помню, как характеризовал М. И. Будберг Толстой: «авантюристка чистой воды!» И это было верно. Но авантюризм ее бывал «и с кровью».

Б. И. Николаевский был очень хорош с М. Горьким (сейчас часть их переписки, ранняя, опубликована в сборнике «Берлин 1921–1923», ИМКА-пресс, 1984). Мне Б. И. часто говорил: «Злой гений Горького — это Будберг. Она все время толкает его возвратиться в СССР». Почему же Будберг была этим «толкачом»? Были ли у нее не порваны связи с Петерсом? А за Петерсом же — Сталин! Конечно, Горькому и самому хотелось въехать в СССР некой «мировой пролетарской ведеттой», загребать баснословные «длинные рубли» за собрание своих сочинений, прослыть «зачинателем социалистического реализма». Все это так. Но он знал и Сталина. И вернуться в СССР ему было не просто. И он, решив возвращаться, все-таки на Западе оставил свои «Дневники», доверив их Будберг. Но именно этих-то «Дневников» и добивался Сталин. И в 1936 году, как говорил мне Николаевский, эта «авантюристка чистой воды» лично повезла в СССР доверенные ей Горьким его «Дневники». Говорят, на границе ее ждал особый вагон (какой «комфорт» в пролетарском государстве!), вот до чего эти «Дневники», стало быть, были нужны товарищу Сталину. И он их получил в собственные руки. Вскоре после прочтения «Дневников» Сталин «в подарок» за них послал Горькому какие-то «кремлевские бонбон». Горький любил сладости. От них, от этих «бонбон», изготовленных «специалистами» Кремля, Горький и отдал Богу душу. Чекистов-исполнителей — Г. Л. Ягоду и П. П. Крючкова Сталин расстрелял. Будберг уехала за границу. Сталин расстрелял и Я. Петерса. Концы в воду. А в советских газетах и журналах появились страшные сообщения: «Горький был чудовищно умерщвлен бандой фашистских предателей и шпионов» (См.: М. Горький: Материалы и исследования под редакцией В. А. Десницкого. М., 1941). На том и кончилась одна из историй «авантюристки чистой воды».

За завтраком я спросил Меерсона, что тут делает Будберг? «По-моему, ничего, — ответил он, — но формально Корда дал ей место „чтицы“ скриптов; очевидно, она нужна ему и как жена Уэллса, и как баронесса для светских связей». (Отметим, что «баронессой» Будберг была «липовой». Она фиктивно вышла замуж за барона Николая Будберга, какого-то «прожигателя жизни», только для того, чтобы выехать из Эстонии (став эстонской гражданкой), где ее подозревали в шпионаже в пользу СССР.)

Под занавес жизни эта «загадочная», «железная» кончила совсем плохо. В каком-то лондонском универсальном магазине она «купила» что-то, но «забыла» заплатить. Детективы в таких магазинах — «ребята практикованные» — никогда не останавливают эдаких «покупателей». Они дают им выйти на улицу и уже на улице берут «с поличным». Эта покупка «загадочной баронессы», секретарши Горького и Уэллса, попала в скандальную хронику газет. И карьера «железной женщины» кончилась.

Ничего ни «железного», ни «загадочного» в этой пошлой авантюристке не было. Имя таким — миллион. Она попросту всю свою жизнь жила уркаганской философией: «умри ты сегодня, а я завтра…» или, выражаясь более элегантно, — «жить, чтобы выжить». Но ведь это «философия» любой проститутки, которая ложится в постель с первым встречным-поперечным именно потому, чтобы «жить, чтобы выжить»; всякий грабитель или растратчик грабит и крадет не для удовольствия, а. для того, чтобы «жить, чтобы выжить». И, конечно, всякий человек, ставший стукачом КГБ, доносит для того, чтобы «жить, чтобы выжить». В сущности, это типичная УГОЛОВНАЯ психология. Больше г-жу М. И. Будберг я не встречал.

Под конец моей жизни в Англии я внезапно узнал англичан политически. В 1936 году скончался король Георг V, и по закону о престолонаследии трон переходил к принцу Уэльскому, под именем Эдуарда VIII. Англичан охватило какое-то нам непонятное радостное возбуждение: король Эдуард VIII! Мгновенно витрины магазинов наполнились разнообразными «сувенирами» с изображением короля Эдуарда VIII. Недалеко от меня в посудной лавке все окна были заставлены — тарелками, чашками, блюдцами, вазами, и все — с изображением Эдуарда VIII.

Но биография принца Уэльского была широко и дурно известна: кутежи, пьянства, дебоширства. Газеты не скупились на описание «экстравагантностей»: будто в Праге принц в нетрезвом состоянии перебил все фонари на какой-то улице. Это еще туда-сюда. Но стало известно, что король Эдуард VIII состоит в любовной связи с американкой простого происхождения, к тому же дважды разведенной — миссис Симпсон.

И вот тут вокруг трона закипела борьба (может быть, редкая в истории Великобритании). Эту борьбу против Эдуарда VIII возглавил сильный человек, премьер-министр Великобритании Стэнли Болдуин (Stanley Baldwin), опытный политик, консерватор, человек мудрый и волевой. Его поддержал архиепископ Кентерберийский и подавляющая часть консерваторов. У Болдуина были сильные козыри. Помимо всего прочего, из некоторых высказываний принца Уэльского газеты делали выводы, что он сочувствует фашизму, бывшему тогда поветрием в континентальной Европе. Принц Уэльский спускался в шахты английских горняков, чего члены династии не делали, и произнес там речь, которую консерваторы расценили как «склонность» к фашизму. И, наконец, стало известно, что принц Уэльский в Европе будто бы встречался с Гитлером. Это был уже козырь чрезвычайный, чтоб заставить Эдуарда VIII отречься от трона.