Константин Булгаков - Братья Булгаковы. Том 3. Письма 1827–1834 гг.

Немец один, Шоль, подал мне проект, во время, когда нет сношений между двумя берегами, доставлять сумки с письмами. Секрета его не знаю, ибо не хотел его знать, но с ним сделал условие: если окажется проект удобным к исполнению, то получит награду. А как хорошо бы, кабы удалось: я давно о сем хлопочу.

Константин. С.-Петербург, 23 марта 1834 года

Хлопоты у меня с мундирами. Придется литографировать хоть воротники, чтобы разослать всем местам; благо, дозволено один год донашивать, так успеем распорядиться, но здешним надобно бы скорее одеться согласно с положением. Мой мундир был старенек, так надобно будет к празднику сшить новый.

Вчера я гулял пешком по Невскому: точно раут. С тех пор, что императрица там изволит гулять, весь город собирается. Мы встретили с нею императора. Сердце радуется, глядя, как толпа так за ними и следит.

От Воронцова получаю регулярно по два письма в неделю. Много они собрали денег для нуждающихся от неурожая. Наш князь Александр Николаевич собрал для них много денег. Где речь идет о добром деле и о вспомоществовании, то он всегда тут, всегда готов содействовать.

Константин. С.-Петербург, 24 марта 1834 года

Дело о Косте Зубкове начинает принимать серьезный ход. Вчера был у меня адъютант князя Долгорукова (Ильи), что при великом князе, и показал мне заготовленное предписание о принятии его кандидатом в Артиллерийское училище. Это там, где Шафонский, Сережа Макеровский, Багратион и др. По выдержании экзамена в августе может быть принят совершенно, и тогда все хлопоты кончатся. Будет хорошо учиться, так выйдет в офицеры и сделает себе дорогу.

Ох, ты провинциал! Разумеется, на балах во дворце мы должны быть в башмаках и белых штанах. С чего ты взял, что в ботфортах и зеленых панталонах? Да и гусары не бывают в сапогах. И еще спорил ты о сем с великим князем!

Константин. С.-Петербург, 26 марта 1834 года

Вчера у князя не было обедни, а потому я мог отслушать обедню в своей церкви. Множество было народа.

Третьего дня я обедал у Воронцова с обоими Паленами, которые очень твоей ласкою хвалились и велели тебе кланяться. Был там и фельдмаршал, коему я выговаривал, что он не покажет себя Москве. Он ее очень любит, но всегда должен торопиться отсюда, когда здесь бывает, в Варшаву и не может ехать чрез древнюю столицу. Обед был славный и веселый. В тот день Гайнфатер пела у князя Волконского, где изволила быть императрица. Концерт для того и был, чтобы их величества имели случай ее в комнате слышать. Не знаю еще, как обошлось; между тем в среду она дает концерт в театре, 100 рублей ложа. Ох, много!

Константин. С.-Петербург, 27 марта 1834 года

Мой добрый Либерих, экспедитор приходящих иностранных почт, умер сегодня. Жаль его: служил лет сорок, и хорошо. Множество уже явилось на его место кандидатов; но, следуя моему правилу, я тотчас просил у князя утверждения на его вакансию помощника его, статского советника Шнейдера, который также давно и хорошо служит. Теперь пусть другие себе хлопочут, дело кончено, а то так с руками все отрывают места.

Константин. С.-Петербург, 31 марта 1834 года

О мундирах: ботфорты могут носить только чиновники пяти первых разрядов; прочие имеют брюки и сапожки со шпорами, разумеется, белыми. Мы с тобою можем также быть в брюках со шпорами с мундиром, только не во дворце. Ну понял ли? А Мельников Иван Андреевич и теперь беспрестанно ходит ко мне с новыми вопросами насчет мундиров, между прочим – нужны ли ремешки под брюками?

Аукцион князя Свиньина начался. Множество всякий день там бывает, и довольно продается дорого. Есть вещи очень любопытные. Я не хожу и потому, что некогда, да и чтоб не соблазняться.

Сестра жены Володи Пушкина, приятельница Ольги, выходит замуж за Муханова. Жена была у Моден третьего дня, дочь ее приехала из дворца и слышала это от императрицы.

Константин. С.-Петербург, 9 апреля 1834 года

В субботу я обедал на старшинском обеде в клубе; было много народа, как обыкновенно, а впрочем, – скучно. После обеда выкурили с Манычаром сигарку, полюбовались игре Тюри, который делает 47 вперед и еще выставку, с тем, что из трех одну партию выиграет, и частехонько все три проигрывает сряду.

Вчера был у обедни у князя, где видел генерал-адъютанта Храповицкого, жениха. Он будет венчаться на Фоминой в церкви князя, и государь будет у него посаженым отцом. Сказывали мне, что Ренкевич, губернатор, кажется, вятский, умер. Закревский будет о нем сожалеть.

Константин. С.-Петербург, 14 апреля 1834 года

Никогда я не видал столько народа, как вчера в концерте в пользу Патриотического общества. Я пробыл только начало, но не мог снести жару и давку. Множество дам принуждены были стоять. Государь и императрица удостоили концерт своим присутствием. Государь, пробыв немного в ложе, сошел в залу с великим князем и наследником, и все время там простояли. Весь бомонд был.

Константин. С.-Петербург, 20 апреля 1834 года

В Светлое воскресенье, в половине второго часа пополудни, велено собираться во дворец по случаю совершеннолетия наследника. Вот тебе церемониал, который Виельгорский велел к тебе доставить. Нести корону будет Мордвинов, а скипетр – князь Кочубей с ассистентами. На другой день съезжаться к обедне и для поздравления императрицы с тезоименитством.

Константин. С.-Петербург, 30 апреля 1834 года

Великая новость. Надобно бы ее описать, как мадам Севинье описывала какую-то свадьбу, или дать тебе отгадать; но первое не по моему перу, а последнее – ты бы себе напрасно голову ломал и, вероятно бы, не отгадал; так лучше сказать тебе просто: Воронцов женится на дочери Кирилла Нарышкина. Он мне о сем объявил с восхищением. Давно бы так! Лета не совсем в пропорции, ибо ей только 16 лет; но это не препятствие к счастью. Ее очень хвалят, а его мы знаем. Если не будет она счастлива, то сама будет в том виновата, потому что благороднее, добрее и лучше человека нигде бы не нашла; если же он не будет счастлив, то ей будет грешно. Но я полагаю, оба будут благополучны, чего им от всей души желаю.

Обед третьего дня во дворце был великолепный, на 400 приборов. Гайнфатер и Корн пели, у первой голос преогромный, да и вторая хороша. Я сидел между Полетикою и Лонгиновым, а после был в опере Фенелла, где моя фаворитка и фаворитка публики мадам Пессар удивительно танцевала болеро.

Говорят, после графа Аракчеева не нашли никаких распоряжений насчет имений; стало, только и есть указ покойного государя Сенату, коим утверждается духовная, которую представил граф, и графское достоинство перейти должно было к тому, кого он изберет своим наследником. Но духовной нет. Это а-ля Рушковский. Впрочем, у него есть брат; стало, есть и наследник.