Константин Булгаков - Братья Булгаковы. Том 2. Письма 1821–1826 гг.

Чего спекуляторы не выдумают! Жид один отдает билет внаймы на день по пяти рублей. Если в тот день билет выйдет, то весь выигрыш принадлежит нанявшему оный; если же нет, то на другой день билет жида. Каков! Билеты очень поднялись: сперва их можно было, третьего дня еще, купить за 35 рублей, вчера уже 40 рублей, а вечером просили 45 рублей. Сегодня, верно, по 50 рублей. Кто не торопился продавать, тот не будет в убытке.

Граф Кочубей не едет во Францию, а в Крым, и водою. Ему станет это путешествие тысяч сорок, сухим же путем дочь нельзя везти.

Александр. Семердино, 15 июня 1823 года

Блаженное житье деревенское. Мы вчера только сюда приехали, а, право, как будто все лучше, нежели в городе: пища, гулянья, сон, упражнения! Я не один раз вспоминал, любезный друг, разговор твой в карете, как мы ехали к Гурьеву, и нахожу, что подлинно блаженство было бы, соединясь вместе, жить в деревне. Да чего, и лошадки наши, кои довольно-таки устали с дороги, въехав в проспект и узнав дом, стали фыркать, шевелить ушами и чуть было нас не понесли. Ох, славно в деревне. Мужики очень нам рады все, а мы – им. Староста заплакал, говоря: «Вот, батюшка, думал зимою-то умереть, ан Бог сделал по-своему, а вот мне уж под девяносто лет, покуда ноги таскаю, все буду вам служить». Этот добрый старик ни глух, как я, ни слеп, как Фонтон, ни плешив, как Манычар. Товарищ его, церковный староста, доказывает, что наш Фролов старее его восемью годами, а ему самому 86, так выходит, что 94 года; только наружность не обещает такой старости.

Теперь унавоживают мужики поля, работа неприятная и неопрятная, но мы все-таки ходим смотреть, как делается эта операция, без коей и выгодно, и приятно было бы обходиться. Время очень хорошо, только надобны бы дожди, земля суха. Вот и дети явились, у обеих два больших кувшина набранной ими земляники; ее очень много этот год, ужо за обедом съедим.

Метакса дал мне все бумаги, купленные у Ушакова. Тут есть предрагоценные документы. Между ними нашлось несколько фирманов. Посылаю пять при сем. Нельзя ли милому Фонтону взять на себя труд это перевести? Вероятно, касается это до дел, описываемых нами в «Записках». Ежели длинный занят слишком, то не может ли Северин сунуть это кому-нибудь из коллежских яко нужное для Нессельроде? Не может ли это перевести Меликов? Оставляю тебе это на произвол. Между бумагами нашел я переводы следующих фирманов; ежели это они, то тогда уже не нужно переводить.

Есть еще фирманов с три, кои пришлю тебе после, когда узнаю, что есть средство перевести все это. Есть тут также письма Нельсона, левой рукою писанные. Теперь придется мне переправлять опять «Записки», имея сии официальные документы. Тут и рапорты Ушакова к Павлу I. Как подумаешь, что все это куплено за 500 рублей у племянника чудесным случаем и что чуть-чуть бумаги сии не послужили обертками пирожнику, у коего этот Ушаков их оставил, начав драку и выстрелив, пьяный, по квартальному офицеру!

Меншиков дал Метаксе 500 рублей, а он выкупил все это. После покойного Ушакова остались медали золотые, ему в честь и подарены Ионическими островами. Вообрази, что вандалы сии, то есть два племянника и наследника Ушакова, не согласились в дележе, рубили медали сии на две части; медали, кои бы должно хранить в роду, яко похвальные грамоты. Больно слышать это.

Константин. С.-Петербург, 15 июня 1823 года

Богдановского я видел у Воронцова и видел славные его планы Донской земли, за которые пожалован ему орден Св. Анны 1-го класса. Воронцов его очень хвалит, а потому и не удивляюсь, что он его хочет иметь у себя.

Константин. С.-Петербург, 16 июня 1823 года

Вчера вышел Воротынец, и тем прекратились все надежды, исчезли все воздушные замки, мой милый и любезный друг. Ты увидишь из записки Гельпиха, что досталось славное это имение взявшим и купоны десятирублевые. Счастливые еще неизвестны. Дай Бог, чтоб были люди достойные своего счастия. Я очень рад, что выигрыш не в чужих краях какому-нибудь достается, это бы было и мне досадно; а теперь не досадую, хотя одной (неосновательной) надеждой менее. Конечно, и мы бы сделали хорошее употребление из выигрыша; но если Богу сие не было угодно, то, видно, к лучшему. Одну стотысячную премию выиграли два бедных конторщика, люди семейные и из коих один был без места после банкротства Бетлинга. Теперь лотерея теряет главную свою прелесть, хотя и есть еще порядочные выигрыши.

Говорят, Калерджи дает 3 миллиона за имение. Не будет в убытке и, вероятно, получит, потому что где же пятерым делить?

Константин. С.-Петербург, 19 июня 1823 года

Вообрази, что билет, выигравший Воротынец, принадлежал Юсуповой, и она его продала. То-то, я чаю, бесится!

Константин. С.-Петербург, 23 июня 1823 года

Хитрова, Кутузова дочь, бывшая за Тизенгаузеном, здесь с обеими своими дочерьми, из коих одна замужем за австрийским министром в Неаполе Фикельмоном [89] Впоследствии австрийским послом в России. . Говорят, обе красавицы. Я их видел тому лет девять, тогда уже они очень были хороши. Здесь я их еще не видел. Бутягин сказывал, что Татищев формально волочится в Вене за какой-то полькою. Седина в бороду, а бес в ребро! Этот никогда не исправится. Про жену его также здесь слухи (между нами), что за нею очень приволачивается граф Апраксин кавалергардский. Я ее это лето не видал.

Александр. Семердино, 27 июня 1823 года

Я о твоей ручной литографии впервые слышу, а первый опыт очень удачен. Пошлю сегодня же Фавсту его экземпляр, а детям раздал их, и они в восхищении.

Я рад, что добрый Шредер был тобою первым обрадован касательно своего пансиона. Буду ему писать, поздравлю его с барышами, с толстением и поблагодарю за башмаки. А Ломоносов осрамился. Нет, мне кажется, что он очень еще ветрен. Сиракузский, яко истинный отец, принимает живое участие в нашей и своей бедной Белоруссии. Я имею известия из трех частей наших, что должно ожидать жатву изобильную. Благодаря Богу град, истребивший все у соседа нашего Богдановича, наши поля миновал, но тучки черные еще гуляют; но старики рассуждают, что Петров день сделает этому перелом. Давай Бог!

Читал ты в гамбургских газетах статью о Канкрине и о Нессельроде? Последний, я думаю, не очень радовался слухам европейским, будто и он последует тестю своему. Канкрина биография очень полна. Теперь знаю я всю его службу. Жаль мне, что я не в Петербурге. Верно бы, Балыи меня позвал, впрочем, я приехал бы и незваный на его обед. Я на это не спесив. Дразнишь ли ты его Воротынцом? Кажется, старику Варламу не за чем спешить в Бухарест, где все еще неспокойно, как видно из ноты, поданной австрийским консулом господарю.

Конечно, хорошее к хорошему льнет. Смотри, какая колония честных людей образуется около Воронцова.