Константин Булгаков - Братья Булгаковы. Том 2. Письма 1821–1826 гг.

Я уже не раз думал о деньгах, но никак не придумаю здесь, где их сыскать. Ни у кого нет, а у кого есть, никому не дают, даже под заклад имений. В Москве более еще как-то верят, нежели здесь. Когда Бог нас избавит от этих забот! Вот скоро и в Кабинет надобно платить.

Константин. С.-Петербург, 4 июля 1823 года

Воротынец достался: 1) купон купцу Верани в Одессе, (он женат на родственнице Мишо); 2) вдове Тромпи, сестре жены здешнего Гиделлы, что на Невском проспекте; 3) шестидесятилетнему присяжному в байковой конторе, человеку одинокому, который, верно, имел не более двухсот рублей жалованья и который только желает офицерский чин; 4) доктору, также шестидесятилетнему и одинокому; он сбирается много сделать полезных заведений, и 5) Закревскому, поляку, поселившемуся в Одессе. Теперь-то пойдут зависти и анекдоты!

Я получил письмо от Воронцова, он теперь должен быть в Одессе или Кишиневе. Говорят, что отец его очень доволен его назначением: да кто не разделяет его удовольствия? Вяземский отправляется, кажется, дня через три в Москву в дилижансе. Обещает приехать осенью и тебя привезти. Услышь его Бог!

Константин. С.-Петербург, 6 июля 1823 года

Вчера я ездил прощаться к графу Виктору Павловичу, у которого очень долго сидел. Он отправляется 12-го. Говоря о Воронцове, государь ему сказал: «Я надеюсь на много хорошего от назначения Воронцова. Он большой любитель всего полезного». Весьма справедливая и прекрасная похвала.

Маршал велел списать с другой стороны Воронцова Тициана; выходит совсем другая картина, видна первая мысль живописца. Это лучшее доказательство, что оригинал. Копию пошлю к Воронцову. Ему, верно, приятно будет иметь ее. Она сделана масляными красками, и на обороте будет написан своего рода протокол, подписанный Маршалом и свидетелями. Отправлю эту картину с Костаки, который сбирается во вторник в путь.

Все ходят к Тучкову мосту смотреть суда графа Кочубея. Надобно, чтоб город чем-нибудь да занимался.

Константин. С.-Петербург, 7 июля 1823 года

Я получил от старика Воронцова портрет его сына, то есть эстамп с портрета Лоренца. Гравировано очень хорошо, но не нахожу, чтоб было очень похоже. Поставлю в рамку, чтоб сохранить. Портрет, о коем тебе говорил, пришлю; а чей, не отгадаешь, и головы себе не ломай.

Александр. Семердино, 8 июля 1823 года

Кончился праздник, гости разъехались, крестьяне и бабы разошлись, а я принимаюсь к тебе писать, любезнейший друг. Добрый старик Пфеллер был нездоров, однако же приехал к нам, имея две шпанские мухи. Шафонского уже нет в деревне. Фавст очень был в духе и затевал всякие игры. При славном теленке и при шампанском все тебя вспомнили и пили за твое здоровье. Народу было, верно, человек тысячу; один хоровод заглушал другой ораньем, поставлено было двое качелей, было три палатки с пряниками. Я вообще замечаю, что стечение всякий год делается значительнее. Так как пряники слишком скоро расходились, то я завел четыре мячика разных калибров и цветов. Всякий мячик был приписан одному только классу; наир., красный – бабам, желтый – мужикам, полосатый – девчонкам, а пестрый – мальчикам. Кто принесет мячик, который кидал я в толпу, тот получал премию. Катя раздавала мужикам, Лелька – мальчикам, Брокеров сын – бабам, а дочь его маленькая – девочкам.

Константин. С.-Петербург, 10 июля 1823 года

Меня не удивляет приезд в Москву княгини Куракиной. У нее недолгие сборы там, где надобно помочь, утешить или разделить горе, а тут еще речь о брате [90] Умирал в Москве брат княгини Е.П.Куракиной Петр Петрович Нарышкин (почетный опекун, управляющий Вдовьим домом). . Засвидетельствуй ей мое душевное почтение. Вяземского такая же почти причина привезла сюда. Карамзин был тогда очень плох, но он, слава Богу, нашел его лучше, и присутствие его много послужило к выздоровлению Николая Михайловича. Он ему чрезвычайно обрадовался. Теперь Вяземский опять у вас.

Константин. С.-Петербург, 14 июля 1823 года

Получил я премилое письмо от премилой Воронцовой. Она с мужем рассталась до начала будущего месяца. Граф теперь должен быть в Одессе, куда давно уже отправляю ему все пакеты. Государь сегодня в Ораниенбауме и, говорят, изволит быть на маневрах на флоте. О Киселевой истории [91] Павел Дмитриевич Киселев (впоследствии граф), будучи начальником штаба 2-й армии, убил на поединке бригадного генерала Мордвинова. много говорят. Все ожидают, чем для него кончится. Очень сожалею, но, видно, избежать нельзя ему было.

Александр. Семердино, 16 июля 1823 года

Письмо Корнельяна точно ко мне. Все те, кои только один раз были где-нибудь у вод Богемских, знают этого сенатора. Однако же во время болезни моей во Франкфурте он был великой для меня отрадой. Он все ожидал важного награждения от Людовика XVIII; за что? А вот за что. «Если бы в свое время граф д’Артуа послушался бы моего совета, то революции не случилось бы, и потом, знаете ли вы, сударь, что сделал я в Дрездене, во времена величайшего могущества этого разбойника Бонапарта, коего я никогда не признавал императором (заметь, что в каталоге эстампов, который он мне прислал, имеются все портреты Наполеона, который везде называется императором)?» – «Нет, сударь». – «Да как же, многие газеты о том написали.

В день именин этого разбойника французский посол давал бал и осмелился пригласить меня, так я отказался с негодованием, но жена моя там была, и знаете как? У нее было темное платье, заметьте, темное праздничное платье; это бы еще ничего, но у нее был букет огромных лилий, привязанных к поясу белой лентою. Весь Дрезден только об том и говорил».

Все, что я тебе тут рассказываю, чистая правда; можно было бы принять это за анекдот, выдуманный на досуге, если не знать этих эмигрантов. Что до коллекции эстампов, которую оценивает он только в 6000 червонцев из одной особенной любви к нашему императору, там есть много дряни, а многих прекрасных эстампов классических картин недостает. Кажется, лишнее – брать на себя труд ему отвечать.

Константин. С.-Петербург, 17 июля 1823 года

В воскресенье представлялись государю Убри, Полетика, Засс, Каменский. Последний должен был сегодня отправиться в Москву. По крайней мере, получив чин, недаром сюда приезжал. Третьего дня был у нас с женою и простился.

Костя [учившийся в Царскосельском лицее сын А.Я.Булгакова] нас смешил, рассказывая посещение графа Ефимовского, который здесь и приехал к сестрам.

Сегодня последний день лотереи. Вот, наконец, и окончилось это великое событие! Оно заставило много говорить о себе, принесло много добра немногим лицам, как и зла. Если бы я был при начале этой комиссии, то посоветовал бы не делать лоты в 50 рублей, ибо подобный выигрыш доставляет более огорчения, нежели удовольствия, и вовсе не вознаграждает. Кто раз уплатит 50 рублей, считает их уже потерянными и о них более не думает. Я бы начал с лотов в 500 рублей, которые всегда стоит выигрывать, и потом лотерея могла бы быть разыграна в три-четыре дня. Может быть, пойду сим вечером посмотреть на закрытие всей этой лавочки.