Константин Булгаков - Братья Булгаковы. Том 1. Письма 1802–1820 гг.

Объявляют мне Сверчкова. Кстати он пришел, добрый мальчик. Проговорил с ним очень приятно час целый. Гурьев возвратился вчера очень поздно. Он объявил Сверчкову, что указ подписан. Это очень счастливо, ибо император едет на два дня в Стрельну. Он сюда будет только для большого прощального парада и вернется в Царское Село, а оттуда пустится в путь.

Александр. Петербург, 22 августа 1818 года

Ввечеру еду к Гурьеву: надобно выпросить копию с указа, да стараться скорее деньги выручить. 25 тысяч надобно оставить фельдмаршалыие Пушкиной, которая, узнав, что я здесь, начала уже душить меня.

Что же касается до Щербатова [162] Этот князь Щербатов был женат на племяннице Якова Ивановича Булгакова (дочери его брата Петра) и потому заявлял притязания на московский его дом. , наплевать хочу я теперь на его жалобы: пусть себе подает жалобы кому хочет, только чтобы он себе не расквасил сам носу, а то могу и я оказать ему эту услугу. Покуда касается он имения нашего, я ни слова не говорю; но ежели осмелится врать вздор и ежели дойдет до меня, я ему уши сделаю такие, чтобы он походил вперед на осла. Кикин на даче. Закревский едет к нему завтра нарочно узнать. Я ему дал записку о глупой претензии старого камер-юнкера на дом. Прошу Кикина, бывшего главным посредником, решить это недоумение, с тем, что я и спорить не буду против того, что он скажет, полагаясь на его справедливость. Тут не казусное дело, а за вздорные просьбы на государево лицо скажут и дурака; есть на это суды.

Годовой отчет деревенский неважен. Этот несчастный пожар наделал нам убытков. В этом году только 66 000 доходов было, а я рассчитывал на 85 или 90 тысяч. Хлеб сгорел, это тысяч 35 менее; да надобно было купить тысяч на 13 хлеба на винокурню. Не стану тебе всего этого толковать, это для тебя вещь незнакомая, да и скучная; но дело в том, что меры беру такие, чтобы отсутствие Чурилова сделать на этот год нечувствительным в доходах, и я надеюсь, что они по урожаю будут равны с прошлогодними, ежели не превосходнее.

Александр. Петербург, 23 августа 1818 года

Долго идут письма сюда очень. У нас никогда не доходят позже пятого дня, а здесь иной раз раздаются в 7-й, 8-й и 9-й день; вообще, правду надобно говорить, наш почтамт исправнее здешнего; все в этом согласны, а я вижу это опытом. Наконец и ты получил письмо от Нессельроде, но оно немного должно было тебя успокоить. Очень хорошо устроили мы это. Надобно было приехать сюда, а ежели бы это было тремя днями позже, то не сделалось бы ничего до возвращения государева.

Беннер хочет немного поправить у меня рот в портрете, а у тебя пузо, которое Наташе не нравилось. Мы с ним смотрели литографию, заведенную здесь твоим знакомым венским Шиллингом. Прилагаемый проект вырезан на камне этим манером. Я и рисунки тебе везу разные и очень похожий портрет генерала Ермолова.

Этот балагур Александр Львович после ужина взял Гурьева в другую комнату и до второго часу его душил. Все разъехались. Я все пережидал; но наконец Дмитрий Александрович пошел спать в маленькую гостиную, и я не мог поговорить с ним; впрочем, он прежде мне говорил сам, что выдачу денег кончит тотчас. Князь А.И.Лобанов, который задает себе тоны в бильярде, начал со мною играть. Гурьев просил меня его попотчевать, и я у него выиграл шесть партий сряду, а последнюю оставил его на двух. «Тьфу, черт! – сказал он. – Он собаку съел, посылайте его скорее в Москву! Он играет как бешеный». Однако же под конец менее подпускал шуточек, а сначала горячился, пароли, да задом наперед, да 90 и проиграл мне. Гурьев спросил: «Ага, что, это не Мечников, не Нессельроде?» – «Какой черт, в одном 4 вершка, а в другом полтора, а в московском-то 2 аршина 6 вершков, как не более».

Здесь до отъезда не будет ничего. Вязмитинов очень доволен графством (с потомством); ему 100 лет, а жене 90, а детей нет. А Милорадович очень доволен генерал-губернаторством, взял профессора Кукольникова учиться законам. Бедный Павел Васильевич Кутузов отчаянно болен подлейшею подагрою. Вчера едва узнал Закревского, который к нему поехал сейчас опять.

Третьего дня была дуэль на пистолетах между Потоцкими Львом и Ярославом за самый вздор; и ссоры не было, но их подбили, говорят, добрые люди. Никто никого не ранил.

Свита императрицы Елизаветы Алексеевны умножена фрейлиной Саблуковой; вот бы и Тургеневу тут уже как-нибудь ехать [Александр Иванович Тургенев думал жениться на этой Саблуковой]. Императрице Марии Федоровне, которая едет через Варшаву, готовятся там же пять балов. Сегодня вынос тела князя Алексея Борисовича Куракина в Невский монастырь, а там будет положен в Павловском. Весь город туда едет, и думают, что и двор почтит память его своим присутствием. Ежели бы не почта, я бы туда непременно поехал; но не было ничего заготовлено к почте.

Александр. Петербург, 25 августа 1818 года

Сегодня положено было обедать дома и пробовать еще повара; вместо получил приглашение от Гурьева обедать у него. Тем менее мог я это отказать, что собирался ехать туда на вечер именно, чтобы попросить Дмитрия Александровича скорее меня отправить обратно в Москву. Плотно поел, стол славный. После обеда на балконе, пивши кофе, я нашел минуту к нему подойти и просил его довершить начатое и кончить дело. Он велел мне быть к себе в понедельник поутру в девять часов, прибавив: «Мы тотчас с этим и покончим». Я воспользовался сим случаем, чтобы просить и о Фавсте. Он сказал: «Я не в курсе дела, но поговорите о сем с Мечниковым». Этот мне обещал сделать непременно, но я все боюсь, что не состоится до отъезда государева.

Марченко сказывал, что сегодня в комитете все строения без изъятия отменены, в том числе и почтамт; что ежели бы, вместо понемногу в годы, потребовал ты хоть два миллиона, но вдруг, то дали бы. Я не понимаю этого расчета. Жаль, что не будет этого славного строения в Москве, а Марченко прибавил: «Дай срок, приедет государь в Москву, опять отменит комитетское положение». Представлений никаких не имеет быть при дворе, и я жалел, что не увижу ни государя, ни императриц. Только сегодня гуляю пешком. У подъезда государева вижу толпу людей. Что такое? – Подвозится карета для императрицы Елизаветы Алексеевны. Я подошел. Государыня садится в карету ехать в Царское Село. Кланяясь народу, увидала меня и подозвала. Я к карете подбежал, и она изволила разговаривать со мною минут с пять чрезвычайно милостиво. Спрашивала, давно ли приехал, за делом ли, о жене, о твоей прошедшей болезни и проч., и я в восхищении, что уеду отсюда, видев государыню и даже говорив с нею. Императрицу Марию Федоровну встретил я на Полицейском мосту, но она меня не узнала, кажется. Государя буду ловить в понедельник на большом параде.