Константин Булгаков - Братья Булгаковы. Том 1. Письма 1802–1820 гг.

Парад, говорят, был удивительный. Государь был очень доволен, пожаловал по рублю, по чарке вина и по фунту говядины нижним чинам, начальникам благодарность.

Татищев, почти положительно можно сказать, не поедет более в Испанию, или, по крайней мере, не теперь. Я слышал, что они наняли на Черной речке дом на лето.

Пушкин-поэт, поэтов племянник, вчера уехал в Крым. Скажи об этом поэту-дяде. Знаменитый Свиньин принес мне билет на свой журнал и просит моего содействия к распространению оного. Все такой же хвастун, как был перед Тенедосом. Ну, уже начали меня мучить, не дают пяти минут покоя. Как не запрешься, так беда, а запереться также нельзя: устанешь отворявши.

Путешествие государя точно назначено в июле месяце, и именно: 9-го ночлег в Новгороде, 10-го в Старой Руссе, 11-го и 12-го в Осташкове, 13-го, 14-го и 15-го в Твери, 16-го, 17-го и 18-го в Москве, 19-го в Рязани, 20-го, 21-го и 22-го обед в Козлове, Тамбовской губернии. 22-го в Липецке, 23-го, 24-го и 25-го обед в Воронеже, 25-го ночлег в Нижнедевицке, 26-го, 27-го и 28-го обед в Курске, 28-го ночлег в Обояни. 29-го, 30-го и 31-го обед в Чугуеве, ночлег в Харькове. 1-го и 2 августа в Полтаве, 3-го в Кременчуге, 4-го в Новомиргороде, 5-го, 6-го, 7-го и 8-го в Вознесенске Херсонской губернии. 9-го в Ольховке, 10-го в Умани, 11-го в Литине Подольской губернии, 12-го в Острое Волынской губернии, 13-го во Владимир-Волынске, 14-го в Пулавах, 15-го в Варшаве. Знай про себя, а другим прошу не давать маршрута.

Тительвуд и несколько его сообщников приговорены к смерти. В Англии не шутят, видно, этими заговорами, а в Париже Лувеля все еще судят. Каподистрия пишет, чтоб узнать, дома ли мы сегодня вечером. Разумеется, милости просим. Давно я его не видал, ну никак не попаду со своими бесконечными хлопотами. Уж и Серапин мне вчера говорил, что ему жаль меня.

Константин. С.-Петербург, 8 мая 1820 года

У меня вчера была жена несчастного экспедитора, чуть было и я с нею не расплакался. Она меня чуть не рассмешила. Я спрашиваю ее, была ли она у мужа. Была. Я надеюсь, что он в общей тюрьме. Нет, батюшка, он в особенной комнате; там еще трое, все люди очень хорошие. Сколько мог, я ее успокоил, а помочь не от меня зависит. Она, бедная, брюхата. Не может сама понять, куда деньги девались. Теперь их уже до 40 тысяч недостает. Ужасно!

Александр. Семердино, 9 мая 1820 года

Для меня биржа есть одна из приятнейших прогулок в Петербурге. Бог даст, пошатаемся и мы. У нас апельсины по 7 рублей десяток, а хорошие и по 10. Наташа у меня смертельная охотница. Я привез сюда маленькую толику провизии, и хорошо сделал. Ты пишешь, что пришло с ними два корабля, так, верно, подешевеют. О, любезная Сицилия! Там мы ими объедались. С Татищевым обедали мы в Мессине под одним деревом, у коего сучья ломались от множества апельсинов, а хозяин этого загородного дома нам божился, что на этом одном дереве было один раз более 6000 апельсинов; так здесь это дерево принесло бы 6000 рублей, а за 6000 рублей можно бы, я думаю, скупить апельсины целой Мессины, ежели не всего острова. Зато во Флоре (саду в Палермо) Карпов покойный возьмет, бывало, березку, целует ее и плачет, что она одна в целом саду, тщедушна и не растет.

Долго сидел у меня Лунин, который справедливо огорчается тем, что ему сажают на шею одного обер-прокурора за другим. Теперь определен отставной Новосильцев (тот, что большое женино имение пробухал на спекуляциях и мериносах) за обер-прокурорский стол, и князь Яков Иванович Лобанов сказывал, что он будет скоро сделан настоящим обер-прокурором. Зачем делать такое оскорбление Лунину без всякого повода? Он, право, заткнул бы за пояс всех обер-прокуроров здешних. Ежели же никак его не хочет иметь князь Дмитрий Иванович, то зачем и чин ему дал; старшинство же нарушать в службе не должно. Пусть Лобанов доставит ему место губернаторское в какую бы то ни было губернию. Лунина цель – отойти, только с честью, и, послужив немного, выйти в отставку. Он богат и может обойтись без службы, но она потеряет способного человека, а не надобно верить всему, что говорят злоязычники; полагаю, что и правда, он был тогда молод, отец не давал содержание нужное. Это все не извинение, конечно; но правда ли все, что говорят так неопределительно о нем? Сколько мы видим записных мошенников, служащих как ни в чем не бывало. Я обещал Лунину написать откровенно Журавлеву и просить его объяснить князю Дмитрию Ивановичу; но ты ему можешь все это передать и попросить нашего старого приятеля при случае молвить словечко. Кому не дают теперь губернаторских мест? Не лучше ли предпочесть человека, имеющего состояние, и хорошего дворянина?

Ну, брат, ежели ты учредишь дилижанс между Москвою и Петербургом, то окажешь важную услугу множеству людей и оставишь прочный памятник своего почт-директорства. Поверь, что и наша братия будет ездить, да первый князь Петр. Иной и без нужды поедет в Петербург, сколько таких найдутся! Право, стыдно, что это давно не существует. Это придаст страшный круг деятельности в сообщениях между столицами. Бери деньги и учреждай скорее: дело благое, полезное; надобно стараться, чтобы не стоила более 50 рублей поездка. А как все кинутся, привыкнут и убедятся в пользе учреждения, то тогда смело надбавляй. Зимой еще кое-как, а летом великое дело – дорожный экипаж. Все будут тебя благодарить и благословлять. Давай, с Богом, и не жалей денег Потоцкого и Воронцова [172] Это было частное учреждение; в нем главными пайщиками выступили граф М.С.Воронцов (по мысли которого оно и заведено) и его свояк граф Потоцкий. . Ваши обеды стоят лондонских министерских обедов, на которых, с рюмкою в руках, решаются государственные дела. Скажу, как Закревский: важно!

Чего еще хочется Боголюбову? Ему иное делать не должно, как поселиться в Москве и быть благородным Иваном Савельичем. Многие дадут ему квартиру и стол, а он проживай себе свои 5000 рублей; а в клуб, конечно, его не возьмут.

А мы откуда теперь? Да из Владимирской губернии. Вот у нас какие совершаются путешествия. Возле нашего леса ручей, через который мы перешли раза три, а за оным ручьем уже и губерния Владимирская. Я одной ногою могу, не бывши Колоссом Родосским, стать на Московскую, а другой – на Владимирскую губернию.

Александр. Семердино, 10 мая 1820 года

Здесь проводим мы время очень приятно: не увидишь, как день пройдет. В последнее время дом Шутельвортшин [где нанимал квартиру в Москве А.Я.Булгаков] был несносен: вонь, сырость и крысы. Бывало, они только визжали и возились под полом, а уж наконец стали и показываться, бегать по нам, сонным; долго ли с брюхатою женщиной сделаться беде и испугаться. Хозяйка мне говорила своим сладким голосом: «Но, Александр Яковлевич, вы только заведите кошечку, и они все убегут». – «Нет, сударыня, – отвечал я ей, – на таких крыс, каковы ваши, надобен волк, а не кошечка, и даже очень голодный и очень храбрый волк!»