Пол Аллен - Миллиардер из Кремниевой долины [История соучредителя Microsoft] [litres]

– Ладно, – сказал я. – Наверное, это будет забавно.

Меня проинструктировали. Сначала по трансляторам начнется обратный отсчет от десяти до шести; отсчет от пяти до нуля проходит в тишине (смысл в том, что если кто-то окажется внутри стадиона и выскочит с криком, мы услышим и отменим взрыв). Я прослушал громкий отсчет и дальше считал про себя. Возникла неловкая пауза. Взрывник выжидательно смотрел на меня, держа руку над кнопкой.

А я застыл. Не знаю почему. Может быть, меня захлестнула ностальгия по играм «Суперсоникс» и «Финалу Четырех» Студенческой спортивной ассоциации, которые я смотрел здесь. В этот напряженный момент мой мозг просто отключился.

Несчастный взрывник поднял брови: теперь можно? Я наконец сбросил оцепенение и поднял большие пальцы. Мы услышали грохот, словно гигантские фейерверки взрывались по очереди, а над зданием появлялись вспышки света. Затем стадион сложился внутрь под восторженные крики людей в офисах поблизости. Через несколько секунд осталась только плотная насыпь из обломков и клубящаяся туча пыли, которая неслась прямо на нас. Мы с трудом успели запрыгнуть в фургон, чтобы переждать ее.

Мой опыт в большом футболе ограничивался Вашингтонским университетом, где мы с отцом, сидя на трибуне, топали ногами, приветствуя агрессивные команды начала 60. Потом мы ходили на Сонни Сикскиллера, динамичного квотербека, по происхождению индейца-чероки, который поставил рекорд по пасам в 1970 году. Неважно, кто побеждал; был какой-то особый аромат в тех играх на открытых стадионах. Встретившись с архитекторами, я предложил создать современную версию того, что я любил в детстве. Вместо закрытого стадиона я хотел получить «подкову», чтобы у зрителей были места «с видом». «Хаски Стадиум» выходил на Юнион-бэй; с трибун «Сихокс Стадиум» будет открываться перспектива делового центра, Эллиот-бэй и горы Рейнир. Учитывая наши дождливые зимы, я попросил навес вплоть до Нижней трибуны, чтобы зрители наблюдали за игрой с близкого расстояния, оставаясь сухими.

«Квест Филд» должен был стать первым стадионом НФЛ с VIP-ложами на уровне поля. Над северной зоной мы устроили галерку – дешевые места для самых преданных поклонников. Архитекторы ухитрились воссоздать акустику «Кингдом»: рев толпы здесь такой оглушительный, что «Сихокс» постоянно получают больше всех наказаний за фальстарт.

В 1999 году Боб Уитситт выписал нового главного тренера и генерального менеджера – Майка Холмгрена, обаятельного «Моржа», который дважды привел «Грин Бэй» к чемпионскому титулу в конференции и один раз – к победе в Супербоуле-31. В первый же сезон Холмгрен помог «Сихокс» прервать десятилетнюю серию сезонов без плей-офф и занять первое место в дивизионе, но затем прогресс остановился. По причинам, казавшимся в то время разумными, я оставил Уитситта на посту президента футбольной команды, убрав из «Трейл Блейзерс». Запас менеджеров в Сиэтле был невелик, и больше некому было уравновешивать Холмгрена.

Перемены начались в июне 2003 года, когда я взял Тода Лейвеке первым исполнительным директором. Мастер общения и знаток рынка, он отлично зарекомендовал себя, работая с командой НХЛ «Миннесота Уайлд». Тод подчинялся мне напрямую, и Уитситт больше не был моим единственным каналом связи с организацией.

«Сихокс» образца 2004 года растеряли недавние успехи и завершили сезон обидным домашним поражением от «Сент-Луиса». Команда двадцать один сезон подряд не могла пробиться в плей-офф (восемь сезонов прошли на моих глазах) и оправдывала циничное прозвище «Прежние старые “Сихокс”». Я постоянно задавал вопрос, почему мы не добиваемся успеха? Что нужно изменить? Я интересовался консервативными планами игры Холмгрена. Преданный системе атаки «Вест Кост», с которой выиграл Супербоул, Майк отказывался пробовать построение «шотган», которое стало стандартом НФЛ для игры на третьем дауне. Новшества прошли мимо него?

Боб Уитситт очень помог мне с покупкой «Сихокс» и привел успешного тренера. Но проблемы, которые подвели его в Портленде, погубили его и в Сиэтле. Он переплачивал средним исполнителям и забывал вовремя перезаключить контракты с ведущими игроками. После сезона он по непонятной причине отпустил в свободные агенты шестнадцать игроков, включая квотербека Мэтта Хассельбека и талантливого бегущего Шона Александера, лишив нас рычагов на переговорах и кинув меня на десятки миллионов долларов.

Тод Лейвеке и остальные докладывали, что организация недееспособна. Уитситт и Холмгрен не разговаривали друг с другом, и тренер был на грани расторжения контракта. Единственным источником солидарности была неприязнь к Уитситту, который, похоже, халатно относился к построению нашей доходной базы несмотря на первоклассный стадион и обилие талантливых игроков.

14 января 2005 года, через шесть дней после окончания сезона, я уволил Уитситта. Перед этим я освободил Холмгрена с поста генерального менеджера, где он не сумел проявить себя, но сохранил его как тренера. Какими бы ни были недостатки Холмгрена-менеджера, Морж оставался сильным и опытным лидером на поле; игроки его уважали.

На этот раз мое терпение должно было окупиться.

В начале сезона 2005 года мы считались аутсайдерами и в списке тех, кто может представлять Национальную футбольную конференцию в Супербоуле, занимали восьмую строчку. Но уже в августе наше преображение отразилось в драфте НФЛ. Тим Раскелл, наш новый генеральный менеджер, поднял нас на девять позиций во втором раунде, чтобы выбрать приземистого лайнбекера по имени Лофа Татупу. Лофа стал лучшим в команде по отборам мяча и сыграл в матче всех звезд в дебютном сезоне. Хассельбек набрал лучшую форму, Александер был неудержим; он установил рекорд по тачдаунам-заносам и в конце сезона был признан «самым ценным игроком» лиги.

Все сложилось. Холмгрен выдавал отличные игры; галерка, соответственно, сходила с ума, мяч отскакивал в нашу сторону. Команда выиграла 11 игр подряд и закончила с результатом 13 побед и 3 поражения – лучший результат в истории. Победив «Вашингтон» в плей-офф дивизиона, мы стали готовиться к домашней игре на «Квест Филд» с «Каролина Пантерс».

В знак признательности нашим болельщикам за поддержку одиннадцати игроков на поле Тод возродил традицию «двенадцатого игрока». За несколько минут до первого удара по мячу на каждой домашней игре мы включали запись песни «Горько-сладкая симфония» группы Verve. На видеотабло шел тридцатисекундный рассказ о бывшем великом игроке «Сихокс» или о местном жителе, например о Хастоне Райли, чья фотография, сделанная во время высадки десанта в Нормандии 6 июня 1944 года, появилась на обложке журнала Life . Потом камера показывала верхнюю трибуну, где герой фильма поднимал флаг с номером 12. Этот ритуал стал притчей во языцех. Никто не знал, кто будет в воскресенье поднимать флаг.