Ирина Кирилюк - И каждый вечер в час назначенный...

В 1937 году, когда я пришла в театр, шел спектакль «Апошнія» по пьесе М. Горького (реж. М. Зорев). Этот спектакль получил высокую оценку не только в нашей республике, но и далеко за ее пределами, о чем свидетель­ствуют отзывы известных московских критиков. Жданович играла в спектакле Верочку. У меня и сейчас стоит перед глазами пронзительный образ изломанной юной души, кото­рый так объемно смогла донести до зрителя актриса. Жданович уловила все тончайшие детали характера горь­ковской героини.

Вначале ее Верочка — просто юная экзальтированная девочка, страстно мечтающая о благородном Дон-Кихоте. Она появлялась в первой картине, как солнечный лучик. Шапочка, отороченная белым мехом, за плечами — коньки. Она пришла с катка, и в комнате стало сразу тепло, светло, солнечно. Ее Верочка принесла на сцену жизнь молодого, юного сердца, которое шутками, весельем и своим звонким хохотом заполнило все пространство. По ходу развития событий в спектакле это все постепенно уходило. Романтическая и звонкоголосая душа встретила на своем пути обыкновенного хама, который грубо растоптал ее чистые мечты. От девчушечки, сияющей, как солнечный лучик, не осталось и следа. За свое падение она заплатила чистотой юной души. Она сломалась. Но не плачет. И в конце спектакля на стоне, на срыве голоса — перед нами уже постаревший взгляд, усталый голос, надломленная походка. Героиня превратилась в женщину, скорее даже в бабушку с детским лицом: «Хіба няма сумленных людзей, мама?..» — и слезы катились по ее лицу. Перед нами была беспомощная, одинокая и безжизненная девочка: «Я ніколі не буду мець дзяцей... — и каким-то надтреснутым шепотом добавляла, — Гэта страшна...» Вся сцена наполнялась давящей тишиной. Актриса не делала почти никаких жес­тов, но внутренняя наполненность была такой силы, что зритель физически ощущал, как болит ее рана. Глухая интонация — ей тяжело говорить... Ссутулившись, уходила Верочка-Жданович со сцены. За ней безжизненно тянулась белая шаль, будто сломанное крыло чайки...

Представить себе, что актер может так в спектакле тратиться — невозможно! Жданович не играла Верочку, она пропускала ее жизнь через все нервные окончания своего сердца и выплескивала боль ощущений зрителю.

Вера в исполнении Жданович — суровая женская испо­ведь. Эта роль стала триумфом актрисы. Я очень часто ходила смотреть ее Верочку, и каждый раз вновь и вновь вместе с героиней переживала минуты необыкновенной взволнованности.

Ирину Флориановну в роли Верочки вспоминает Галина Ивановна Владомирская:

«Она увлекала за собой зал! Она заставляла зрителя стонать и рыдать вместе с ней! Жданович выявляла своим чувством гораздо больше, чем было сконцентрировано в словах автора. Я полагаю, что такмогла играть только великая Комиссаржевская. Знаменитая Алла Тарасова (из МХАТа) в «Последней жертве» А. Островского и в «Анне Карениной» уступала нашей Жданович. В роли Верочки Жданович была бездонна. Понятие «великая актриса» у нас стало очень расхожим. Но я распишусь под этим: «Великая была только Жданович! Все остальные — хорошие актрисы. Они дольше, чем Ирина Флориановна, продержались на сцене Купаловского театра, но так и не стали великими...»Естественно, каждый актер в глубине души мечтает встретить режиссера, который поможет ярче раскрыть все грани его актерского таланта. Кому-то судьба посылает такие встречи, кому-то, к сожалению, приходится ждать годами... Ирине Жданович в этом смысле очень повезло. Режиссер Лев Маркович Литвинов боготворил Ирину Флориановну. Он подбирал пьесы для постановки с учетом ее амплуа. (Злые языки, конечно, строили по этому поводу различные домыслы. В «доброжелателях» в те времена недостатка не было.)

В 1946 году Литвинов поставил замечательный спектакпь «Рамэо і Джульета» с Платоновым и Жданович. Ирина Флориановна была первой актрисой, которая заговорила о любви словами великого Шекспира на белорусской сцене. Об этом спектакле много писали, сравнивая Жданович с выдающимися советскими актрисами:

«...Джульета-Ждановіч больш рашучая за той характер, які быў створаны, напрыклад, Бабанавай. Бабанава іграла Джульету на самых тонкіх інтанацыях пяшчотнасці і гінула з адчаем і крыўдай на свет. Джульета-Ждановіч з большым характерам. Яна сястра Дэздэмоны. Артыстка скарыстала свой талент на раскрыццё ўзмужнеласці дзявочага характе­ру, якому жыццё не дало шчасця. Гэта — валявая гераіня Рэнесанса...»

...Герои словно дотрагивались до сердца зрителя своими тонкими струнами души и напоминали о том, что все святое на этой земле необходимо беречь и укрывать от зла...

Как-то в узком кругу артистов Платонов поделился интересной деталью, касающейся репетиций над этим спек­таклем. У него и у Жданович неважно выстраивались сцены, где герой и героиня должны были «пылать друг к другу страстью». Литвинов раздражался: «Фальшиво, фаль­шиво и еще раз фальшиво!» И чем сильнее старались актеры — тем неправдоподобнее это выглядело со стороны. Однажды, возвращаясь после одной из таких «испорчен­ных» репетиций (которые заканчивались и в час ночи, и в два...), актеры увидели у своего подъезда девушку из соседней квартиры, которая целовалась с парнем. «Мы остановились в сторонке,— говорил Платонов,— и притих­ли, боясь их спугнуть.

— Ну, я пошел,— сказал парень, но вместо этого еще сильнее привлек к себе девушку.

— Да-да... И я тоже пошла,— сказала та и крепко обвила его за шею. Так они «уходили» друг от друга полчаса.

И мы вдруг, глядя на них, поняли свою ошибку. Когда любишь, то говоришь одно, а делаешь совсем другое! Влюбленные никогда не бывают в ладу с сердцем. Они могут говорить что угодно, порой самые жестокие и обид­ные слова, но камертон сердца предательски выдает спря­танное чувство через глаза, губы, интонацию, движения... На следующей репетиции Литвинов захлопал в ладони: «Ну, наконец-то! Вы нащупали верную ниточку! Молодцы! Гени­ально!!!»

Оказывается, как важно актеру быть внимательным и не стесняясь продолжать учиться у жизни в любом возрасте.

Ирина Флориановна рано ушла на пенсию. Последние три года она практически ничего не играла. Она не могла играть возрастные роли, рамки амплуа (травести) в некото­рой степени ограничивали творческие возможности. Тем не менее она оставила свой неповторимый след на купаловской сцене.

Среди нас нет Ирины Жданович, но живет «посажен­ный» ею цветок. «Аленький цветочек» — детский спек­такль, премьера которого состоялась на Рождество, 6 января 1953 года. Спектакль живет, значит, продолжает жить в этом спектакле и трепетная душа актрисы...

ЛИРИЧЕСКОЕ ОТСТУПЛЕНИЕ АВТОРА

Ирина Флориановна очень любила своего мужа, и когда его не стало, в тоскующем сердце актрисы родились замечательные строки: