Борис Семов - Воспоминания фронтового радиста (от Риги до Альп)

После первого визита к машине прошло 2–3 часа. Радист сидит со станцией в кузове машины и докладывает, что все время вызывает корреспондентов, но штаб бригады и батальоны на его вызовы перестали отвечать.

Снова налет авиации. Прыгаем с шофером в щель, радист Миша остался в кузове, говорит, что небось пронесет, не первый раз.

Над нами самолет летит низко, чуть верхушки деревьев не задевает, разглядел-таки нашу машину, бомбу положил точно. Взрыв. Нас в щели немного присыпало землей. Мы разгребли землю, вылезли — и к машине.

Впереди машины воронка, почти под радиатором, его разворотило. Брезент, что был над кузовом, рухнул. Осколки срезали четыре стойки, на которых он держался.

Жалеем радиста Мишу, зря парень погиб.

Стаскиваем с машины брезент — и чудо. Сидит наш Миша на ящике, как и сидел, на наше присутствие не реагирует. Его оглушило, понять не может, что же произошло. Пришел в себя, радуется. В кузове все искорежено осколками: и радиостанция, и катушки с кабелем. Один осколок, небольшой, застрял у Миши в каске, это и спасло его.

У немцев подошла артиллерия. Теперь между налетами авиации они нас обстреливают.

Рядом с нашим окопом, где находится комбат и мы, разорвался снаряд, ранены пулеметчики, замолчал наш последний пулемет. Немцы осмелели, наседают.

Комбат вспомнил, что я учился на пулеметчика, и приказал лечь к пулемету. У меня вроде получается, очередную атаку немцев отбили.

Сами собой вспомнились слова песни о пулемете и пулеметчике «Самовары-самопалы»: муз. А. Новикова, слова С. Алымева

Так шуточная песня написана в 1940 году. В 1941 прозвучала по-новому.

Нас все меньше и меньше. На левом фланге окружили взвод. В этом взводе те сибиряки, с которыми я ехал в поезде, отчаянные ребята.

К нам пробрался автоматчик из этого взвода. Он говорит, что если вернется с патронами, то взвод из окружения вырвется.

Комбат предложил ему взять несколько пачек патронов, но он отказался, сказав, что патронов нужно много, очень много. Не взял он и «цинку». Так называли запаянную коробку из оцинкованного железа с патронами, весом килограмм 20. Решил взять два ящика патронов, а это более 80 килограмм. Ждем, что будет. Ему нужно пробраться через окружение, через немцев, а это и без груза трудно.

Прошло какое-то время. В районе расположения окруженного взвода послышалась интенсивная автоматная стрельба. Что это, героическая гибель или прорыв? Оказалось, последнее. Теперь этот взвод с нами, это наша основная сила.

Потери немцев, судя по всему, больше наших. Они несколько раз атаковали, но успеха не добились. Мы видели, как скошенные нашим огнем падали и не поднимались целые цепи наступающих, а горстки уцелевших отходили на исходный рубеж.

Наши силы иссякли, а у немцев наоборот — прибывают, к ним подходят подкрепления. Передний край немцев уже лежит дугой вокруг нашего села.

В этом шуме и грохоте потерял чувство времени, оно словно остановилось.

Перед моим окопом что-то рвануло. Меня маленько оглушило и присыпало землей. Все в порядке. Все целы, только теперь и последнего пулемета нет, повредило его осколками.

Из трех батальонов бригады продолжает сражаться только наш, да и нас осталась только горстка.

Солнце все ниже и ниже. С надеждой ждем подкрепления, а его все нет и нет.

Вечер — это хорошо, кончатся налеты авиации, но с другой стороны — немцы поймут, что нас мало. Тогда… об этом думать не хочется.

Пока комбату удается создавать видимость присутствия в селе большого гарнизона. Он создал несколько подвижных групп, задача которых вести огонь, часто переходя с места на место.

Сумерки сгущаются. Немцы подходят все ближе и ближе. Охватывают нас слева и справа. Скоро кольцо замкнется. Комбат готовится к отходу. Неужели это уже поздно? В тылу показалась цепочка солдат. Они явно наступают на нас, быстро приближаются. Огонь мы пока не открываем, вглядываемся.

Да ведь это наши. К нам подходит пехотная дивизия. Чтоб им подойти на 2–3 часа раньше, все было б иначе.

Дивизия приняла удержанный рубеж, а мы идем на формировку.

Приказ выполнен, врага встретили и остановили. Цену заплатили дорогую, утром нас было более тысячи, на формировку пошло 22 человека.

Немцев, рвущихся к Воронежу, мы остановили и задержали на целые сутки. Высшее командование за это время могло много сделать.

Мы в резерве. Оружие отобрали и отправили нас в запасной полк.

Под Воронежем продолжаются ожесточенные бои, но все усилия противника овладеть полностью городом не удались. 6 июля 1942 года противник был остановлен и наша армия перешла к обороне. Немецкий план окружения Москвы сорвался. Приятно сознавать, что наша бригада сражалась не зря. Мы внесли, возможно, маленькую, но все ж лепту в этот успех наших войск.

В запасном полку пробыл два или три дня. Сегодня, ближе к полудню, объявили построение. Нас будут распределять по воинским частям.

Эта процедура в какой-то степени похожа на торг рабами в Древнем Риме. Для отбора солдат в свои части к нам подходят несколько офицеров. Они обращают внимание на род войск, обозначенный на петлицах. Высоко котируются артиллеристы и другие специалисты.

Подошедший ко мне офицер-танкист спрашивает, из какой я части. Узнав, что из мотострелковой бригады, говорит, что она входит в их соединение и предлагает мне стать стрелком-радистом в танковом экипаже.

Про себя подумал, предложение заманчивое, но с должностью вряд ли справлюсь. Танкисты все ребята — силачи, им постоянно приходиться ворочать большие тяжести, а я не больно силен. Буду для экипажей обузой, да и танк совершенно не знаю. Поэтому отвечаю, что это конечно можно, но нужно потренироваться. Ответ ему не понравился, отправил меня в танковый десант.