Борис Семов - Воспоминания фронтового радиста (от Риги до Альп)

Политическое руководство нашей бригады решило, что проявленная находчивость не украшает советского воина и запретила ее.

После запрета посещение картофельного поля стало равноценно проведению разведчиков в тыл врага. Вокруг поля поставили охрану. Для осуществления охраны привлекли новобранцев. Для них это первое боевое задание, даже боевые патроны выдали. К службе они относятся чересчур добросовестно. Страшно, если караульный прозевает неприятеля, и с перепугу сделает не предупредительный выстрел, а на поражение.

К счастью все наши вылазки заканчивались благополучно.

Однажды пришел к старшине получать табачок. Он меня огорчил, заявляет, что табачок мне не положен. Я расстроился. Сам я не курю, а табачок обещал товарищам. Видит он, что я расстроился, успокаивает, говорит, что теперь мне полагается не табачок, а сахар. Такое решение предложили наши «вечные спонсоры» — американцы. Они учли, что в нашей армии много некурящих. Это прежде всего женщины. Их много в медицине, войсках связи, ПВО. Порядочно и некурящих мужчин.

В народе поговаривали, что американцы дали шоколад, но у нас он превратился в сахар. Сахара полагалось 300 грамм на месяц. Это не бог знает что, но все же приятно. Из водостойкой ткани сшили мешочек. Получилось что-то вроде кисета.

Новолуние, погода пакостная, небо затянуло тучами. На дворе весна, а идет мелкий холодный противный дождик, как осенью. Скоро ночь.

Нашему подразделению подошла очередь идти в караул, патрулировать улицу поселка. Меня назначили разводящим. Это значит, что вся ночь для меня будет в хлопотах. Нужно менять патрули, разводить караулы, ходить проверять, как наряд несет службу. Придется мокнуть всю ночь.

В довершение неприятностей стало известно, что к нам направляется проверяющий полковник, по прозвищу «зверь», со свитой.

Прозвище дали ему не зря. Это человек, видевший свой долг в подсиживании, обливании грязью и вообще создании неприятностей для ближних. Он умел любое мелкое упущение, любой пустяк представить как крупное нарушение. Особенно доставалось караулам. Им он старался приписать потерю бдительности. Обычно он считал, что его не так остановил патруль, не так задержал караул и т.д. Беда была в том, что никто не мог понять, какие действия он считает правильными. Сам он этого не говорил.

Результатом его посещений обычно была серия взысканий. В большинстве случаев страдали невинные люди.

Ночь мне предстоит «веселая».

И вот эта ночь наступила. Темень непроглядная, новолуние. Небо невозможно отличить от земли. В такую ночь человека уже не видно в нескольких шагах от себя.

Во многих краях я побывал, но таких темных ночей, как в центральной России, нигде не встречал. Может такая темень из-за чернозема?

Подумалось, что «зверь» этим непременно воспользуется. Пойдет он с кем ни будь из наших штабных офицеров по улице, патрулей не заметит, а в рапорте напишет, что патрули отсиживались в хатах, в тепле, потеряли бдительность. Будет всем втык, больше всего мне и начальнику караула.

Что делать?

Покопался в памяти и, кажется, нашел выход из этого неутешительного положения.

Вспомнил, что где-то читал или слышал о действиях наших разведчиков в аналогичных условиях. Они заметили, что узенькая полосочка неба у горизонта чуть-чуть светлее земли. Если занять правильную позицию, то на фоне этой полоски можно различить движущегося человека, или любой другой объект.

Ура! Выход найден.

Родился простой план. Нужно найти удобное для наблюдения за улицей, на фоне горизонта, и замаскированное место, и там разместиться.

Деревенская улица широкая.

Посреди улицы нашли яму достаточных размеров, практически сухую, хорошо замаскированную растущей вокруг крапивой и бурьяном. Залег с патрулем в яме, ждем, действовать будем по обстоятельствам. Бесконечно тянется время, промокли, продрогли. Часов у нас нет. Чувствую, что подходит время смены караула. Нужно вылезать. Неужели обошлось и «зверь» не выползет на «охоту»?

И тут вдали улицу прорезал узкий лучик света. Где-то на короткое время открылась дверь в освещенное помещение. Решили подождать немного. Возможно это «зверь» вышел на улицу.

Слышу, к нам приближаются двое, говорят шепотом, слов не разобрать. Силуэты приблизились. Слышу незнакомый голос: «Я же говорил, что на улице никого нет».

Отвечает второй — голос одного из наших офицеров. Что он сказал, я не разобрал. Пора действовать, тени уже в нескольких метрах от нас.

Толкнул патрульного, он крикнул: «Стой, пароль».

Ответа нет, тени делают пару шагов. Патрульный кричит — «Стой, руки вверх, стрелять буду».

Тени продолжают двигаться, они совсем близко. Вижу, что перед нами офицер нашего штаба и «зверь». Наш офицер говорит: «Какой пароль, я офицер вашего штаба».

Это не правильно. Пароль должен знать каждый, кому положено. Если кто, не зависимо от звания и должности, пароль не знает, он является нарушителем.

Патруль командует: «Ложись!» и делает предупредительный выстрел. Это подействовало. Оба нарушителя плюхнулись в грязь, а к нам спешит резерв из караула.

Для всех было загадкой, как в такую темень нам удалось разглядеть нарушителей. Тайну свою я держал в секрете. Много позже поделился ею с нашими разведчиками.

За свою выходку ожидал суровую кару. Обошлось все благополучно, только немного поругали, но и похвалили одновременно. Потом частенько вспоминали это событие, подсмеивались над «зверем».

Для меня, как и для всех мальчишек тех предвоенных лет, ореолом романтики были славой овеяны тачанки, танкисты, летчики. Хотелось быть и тем, и этим. Все же верх взяла радиотехника. Еще меня манил станковый пулемет «Максим».

В каком-то смысле это тоже романтика. Что такое тачанка — пулемет на колесах. Первые бои, в которых пришлось участвовать, подтвердили веру в пулемет, как в серьезную боевую силу.

У нас в части проводились занятия с пулеметчиками. Глядя на них, невольно вспомнились слова известной песни «Два Максима»: