Борис Семов - Воспоминания фронтового радиста (от Риги до Альп)

На одной из остановок после станции Грязи мое внимание привлекла большая толпа, скопившаяся на площади у станционного здания.

Поведение толпы удивляло. Чувствовалась некоторая организованность. Все время играли две или три двухрядные гармошки, раздавались отдельные выкрики, шум иногда переходил в дружное исполнение народных песен, то лирических, то патриотических — о военной службе, Родине, с наказами для призывников, иной раз раздавались и забористые частушки.

Похоже на веселье, но тогда почему у женщин слезы на глазах, мужчины поглядывали сурово. А молодежь веселится, даже приплясывает.

Меня удивило обилие народных песен, мелодий. Хоть я и сам из этих мест, но такие слышал впервые. Последовательность действий была не хаотическая, а в каком-то порядке, как на хорошем концерте.

На перроне мне кто-то объяснил, что это местный ритуал проводов призывников в армию.

Пожалел, что я не композитор. Этот богатый материал для создания оперы вроде: «Жизнь за царя» («Иван Сусанин»).

Начальство узнало о наших «художествах» и решило провести проверку наших вещмешков.

Об этом мы узнали и встревожились. Проводя обменные операции, мы как-то не думали о последствиях. То, что мы сотворили, можно назвать утерей военного имущества, а за это полагаются суровые кары, вплоть до трибунала и штрафной роты. Быстренько провели самостоятельную ревизию. Выяснилось, что у каждого чего-нибудь не хватает, а у некоторых в вещмешках осталась половина, а то и всего треть от положенного. Некоторым плюсом было то, что у одного осталось одно, а у другого — другое. Со всего вагона собрали три или четыре полных комплекта. И вовремя.

На очередной остановке к нам сели проверяющие. Поезд тронулся, нам приказали приготовить вещмешки к проверке. От страха дух захватило: что сейчас будет.

Все решал выбор проверяющими первого мешка. Если в нем все в наличии то, возможно, проверка этим и ограничится.

Развязали первый мешок, все в наличии. Мы облегченно вздохнули. Только проверка этим не завершилась. Стали проверять дальше, развязали второй, третий мешок — все в наличии, затем четвертый — тоже все на месте. Мы затаили дыхание, что будет дальше?

Подошла очередь ко мне. У меня не хватало какой-то мелочи. Делать нечего, развязываю мешок, с дрожью высыпаю содержимое на пол.

Тут меня кто-то сзади трогает и сует в руку недостающую вещь. Все оказалось у всех в наличии.

Чуда в этом не было. В нашем вагоне ехали «сибиряки». Это ребята, досрочно освобожденные из сибирских лагерей. Они сумели так передавать друг другу предметы, что проверяющие ничего не заметили. Ребята были дружные, смелые, в дальнейшем на фронте отличились стойкостью и храбростью.

Прибыли на станцию назначения — Елец.

Город Елец расположен в Орловской области, на восток от Орла. Он был освобожден войсками Юго-Западного фронта 9 декабря 1941 года, в результате Елецкой операции, проведенной в переломный момент битвы под Москвой.

Здание станции в развалинах, везде следы недавних бомбежек. Говорят, станцию бомбят ежедневно. Воронки от разрывов бомб свежие, некоторые уже засыпали землей. Там и тут видны в земле небольшие, круглые отверстия. Это следы неразорвавшихся авиабомб, ушедших глубоко в землю. Напуганные разными разговорами, мы в каждой неразорвавшейся бомбе ожидали бомбу замедленного действия. Вот-вот она взорвется, если истечет заданное время или достаточно малейшего толчка.

Много позже, накопив фронтовой опыт, понял, что ушедшие в землю авиабомбы и снаряды крайне редко бывают замедленного действия, а лежат спокойно до сих пор.

Более реальную опасность представлял возможный налет авиации противника. По всем этим причинам опасное место хотелось покинуть побыстрее.

Наш эшелон разгрузился на удивление быстро. У железнодорожников все предусмотрено. Эшелон подали в разгрузочный тупик до упора, у платформ откинули короткие борта и соединили их друг с другом. Вдоль эшелона получилась «дорога». Танки, пушки с тягачами, автомашины пошли по этой «дороге» своим ходом.

Мы в это время расставались со своими уже обжитыми теплушками. Под покровом ночи идем походной колонной. Подошли к населенному пункту Казаки, расположились в поле табором.

Артиллерийской стрельбы не слышно, значит до фронта еще далеко.

Начал действовать как начальник связи батальона. В штате у меня радист, несколько телефонистов и шофер. Материальная часть такая: радиостанция РБМ, телефонный полевой коммутатор, несколько телефонных аппаратов и много катушек телефонного кабеля, есть и транспорт — грузовая автомашина. ГАЗ — полуторка с брезентовым кузовом на четырех деревянных стойках.

Телефонистов моих в тылу никто не учил, не готовил. Наверное, решили, что в их работе ничего сложного нет, а может просто времени не было.

На первый взгляд никаких проблем в прокладке телефонной кабельной линии нет: протянул кабель, подключил телефонный аппарат и говори. На практике не все так просто.

Связь в любых условиях установить нужно быстро, и она должна быть надежной. Трассу прокладки кабеля следует выбирать наиболее короткой, но и такой, чтобы кабель трудно было повредить. Иногда требуется и замаскировать.

Линия связи однопроводная. Вторым проводом служит земля. Нужно уметь быстро сделать надежное заземление.

В реальных условиях, подчас под огнем противника, телефонист бежит с тяжелой катушкой кабеля за спиной.

Отечественный полевой кабель имеет медные и стальные жилки. Изоляция кабеля водостойкая. Кабель можно прокладывать во влажных местах, даже по дну реки. Кабель очень прочный. При сращивании такого кабеля, по неопытности, стальными жилками можно исколоть руки.

Каждую свободную минуту стараюсь проводить занятия со своими телефонистами. Слушают меня внимательно. Я ведь пока единственный «обстрелянный».

На улице еще зима, а ночлег попадается не каждый день. Выручает солдатская смекалка. Объединяемся парами. На двоих у нас две шинели и две плащ-палатки. Одну плащ-палатку и шинель кладем на землю, и ложимся на них, прижавшись друг к другу, а вторыми накрываемся. Не очень комфортно, но от холода спасает. Если удается раздобыть солому или лапник, это уже рай.

Снег сошел. На поле, расположенном рядом, копошатся люди. Они что-то ищут и собирают. Выяснилось, что поле то было картофельное. Осенью картошку не убрали, теперь ее собирают. Если собранный картофель соответствующим образом обработать, то получается сырье, из которого можно испечь не плохие лепешки.

Добычей подножного корма занялись и мы. Следует заметить, что питание у нас было двухразовое. Утром и вечером давали какую-то баланду. Вместо хлеба давали несколько сухарей на день. Говорили, что это равноценно 600 граммам хлеба. Трудно нам было, целый день на воздухе, да еще большие физические нагрузки. Чувство «легкого» голода преследовало все время.