Борис Семов - Воспоминания фронтового радиста (от Риги до Альп)

Такой же приказ, видимо, получили и танкисты. Танки пятятся.

Выполняя приказ, лезем обратно на гору по довольно крутому, поросшему травой склону. Для немцев мы как фишки в тире, расстреливай любую. Для стрелкового оружия далековато. Зато артиллерия работает во всю. Снаряды рвутся кругом. Склон заволокло дымом, пылью, жужжат осколки, летят камни, комья земли.

Лезу вверх, тороплюсь сколь могу, дыхание уже не «второе», а наверное «третье», задыхаюсь, воздуха не хватает, о пульсе и говорить нечего. Наконец, забрались на плато. Обрадовался брошенным немецким окопам. Можно чуток отдохнуть.

Полковник требует двигаться дальше, не дает остановиться. Приказ есть приказ, ворчим, в уме ругаем полковника по-всякому, но пятимся дальше. Только остановились на отдых, метрах в пятистах от оставшихся сзади окопов противник нанес по нам массированный артналет, вернее, в основном по своим бывшим окопам. Это понятно. Координаты своих окопов у них точные.

Как был прав полковник, не дав нам остановиться. По приказу полковника связался с комбатами, они доложили, что потерь нет. Это кажется невероятным, под огнем противника лезли по склону, кто-то мог остаться в окопах, а потерь нет. Но факт — есть факт.

Уходят наши танки. Путь им один, по узкому шоссе, столь узкому, что танки рядом с повозками пройти не смогут. Чтобы дать дорогу танкам, обоз должен уйти. Для этого повозки нужно развернуть, но сделать это быстро невозможно, мало места.

Поступил приказ: «Лошадей выпрячь, повозки бросить». Ездовые с поспешностью выполнили приказ, иначе повозки полетят в пропасть вместе с лошадьми. Подошедшие танки вынуждены сбросить повозки в пропасть.

Наша повозка уцелела, она была далеко от начала обоза, здесь дорога пошире.

Обидно, что у нас такая обстановка. Судя по сводкам, передаваемым центральным радио, все фронты успешно наступают, а мы поспешно отступаем.

Много позже узнал, что полк продвинулся много западнее условной линии раздела сфер влияния в Европе, согласно договору между державами-союзниками по антигитлеровской коалиции. Получилось, что мы захватили «чужую» территорию. Чтобы избежать возможных эксцессов, нас постарались побыстрее оттуда убрать.

Выбрались из этого ущелья, расположились в каком-то предгорье. Прошло несколько дней, и вот второго мая по радио волнующее сообщение, что закончен разгром берлинской группировки врага, над Рейхстагом развевается знамя Победы.

Прошло две недели после памятного последнего нашего боя.

Несколько дней стояли табором, ожидался подход союзников. Подошли они или нет — не знаю, мы с ними не встретились.

Снова наш обоз ползет вдоль гор по пыльной проселочной дороге. Склоны прилегающих гор покрыты буйной растительностью неопределенного цвета из-за осевшей пыли. Трава высокая, жухлая. На Родине так выглядят луга к середине лета, а здесь весна, начало мая.

Внешне наш обоз выглядит как движущийся лес, повозки замаскированы ветками кустарника с зелеными листьями, ну как сцена из «Гамлета» Шекспира.

На нашей повозке закреплен большой ветвистый сук, это и маскировка, и мачта для антенны, намотанной на него. Включил радиостанцию, настроился на Москву. Слышу неповторимый, божественный голос Левитана, диктора московского радио, заканчивающего очередное сообщение словами… «из тысячи орудий».

Так может заканчиваться только приказ Верховного Главнокомандующего о завершении войны и победе. Чтобы в этом убедиться, нужно прослушать все сообщение. С волнением жду, повторят или нет?

После небольшой паузы повторили приказ полностью. Действительно, Победа! И 9 мая объявлено праздником, в Москве будет произведен салют двадцатью четырьмя залпами из тысячи орудий.

Во время войны салюты в Москве, а затем и городах героях, производились не так, как теперь производятся праздничные фейерверки. Тогда все участвующие в салюте орудия стреляли одновременно, залпом, а не по очереди.

Как это выглядело могу только себе представить. Очевидцем ни одного салюта во время войны, понятно, не был. Будучи студентом в 1945–48 гг. в городе-герое Ленинграде, посчастливилось быть очевидцем проводимых там праздничных салютов. Орудия, их было с десяток, располагались на набережной Невы у Петропавловской крепости. Гремели залпы, в окнах дворцов на противоположном берегу реки дребезжали, а иногда лопались, стекла в окнах. Вспышки огней в воздухе отражались в волнах реки, давали отблески в окнах дворцов. Зрелище было потрясающим.

Покрутил ручку настройки приемника. Удивился. Весь эфир заполонили голоса немецких радиостанций. Предположить не мог, что их так много в доступной моей радиостанции зоне. Во время наших сеансов радиосвязи немецкие голоса звучали очень редко. Все немецкие радиостанции передавали приказ о капитуляции. Лучше любой музыки звучали слова: «Deutshen Trupen alles Капут».

Ждем не дождемся, когда в Москве загремит салют, хотим присоединиться к нему. У нас специальных салютных боеприпасов нет. Палим боевыми в сторону врага.

Артиллеристы лупят по высотке, на которой, как им достоверно известно, нет ни военных, ни гражданских лиц. Прошедший день, день Победы, яркой вехой остался в памяти на всю жизнь.

Наступило новое, мирное время, забытое во время войны, со своими радостями и заботами. Официально война закончилась. Однако с северо-запада доносится гул, похожий на раскаты грома далекой грозы. Похоже на то, что километрах в 20–30 от нас где-то идет жаркое сражение.

Действительно, это было так. Группа немецкого генерала Шёрнера не признала капитуляцию и не сложила оружия. Она не только продолжала сражаться, но и стремилась пробиться к Берлину, овладеть им, передать его союзникам на выгодных для гитлеровцев условиях.

Дивизия укомплектовывается личным составом до установленных норм, пополняется вооружение и имущество. Нам выдали новое обмундирование, в вещмешках все, что положено. Идут разные разговоры. Прошел слух, что нас готовят для отправки на восточный фронт, на Дальний Восток. Наша страна, выполняя союзнический долг, приняла решение расправиться с Японией. Мировая война окончательно закончиться лишь после разгрома Японии.

Эшелоны соседней дивизии уже отправляются на восток. Итак, может быть два варианта, нас либо пошлют сражаться с Шёрнером, либо на Дальний Восток.

Второй вариант выглядит более привлекательным. Конечно, он связан с опасностями, но мы — патриоты своей Родины и готовы приложить все усилия для успешного окончания этой затянувшейся войны.

Верховное командование решило, что нам следует возвращаться домой в походных колоннах, с полной выкладкой, то есть нагруженными, как ишаки. И это при тамошней жаре. Топать придется ой-ой сколько, и триумфальный марш начался. Двое суток идем, сутки отдыхаем, снова идем, двое суток идем и отдыхаем тоже двое суток. За сутки проходим километров 30.