Иосиф Лаврецкий - Миранда

Тэрнбулл и Поуналь предупреждали его, чтобы он не испытывал никаких иллюзий насчет готовности Питта покрывать его расходы до тех пор, пока действительно не начнутся военные действия против Испании. Оба друга советовали Миранде не затрагивать финансовых вопросов в беседах с Питтом, эти вопросы уладились бы легко, если бы Англия приняла предложение Миранды участвовать в освобождении испанских колоний. Между тем переговоры Англии с Испанией по поводу конфликта в Нутка-Зунде затягивались. Судьба этого конфликта решалась теперь не в Мадриде и не в Лондоне, а в Париже. И Питт и Флоридабланка с неослабным вниманием следили за ходом событий в столице Франции, объятой пламенем революции. И не только следили, но и пытались активно влиять на их ход, в особенности Питт, агенты которого в Париже прилагали немалые усилия, чтобы склонить общественное мнение на сторону Англии. Не без их влияиия большинство членов национальной ассамблеи высказалось за аннулирование тех статей «семейного договора», которые обязывали Францию выступать на стороне Испании в случае войны. Такое решение означало не что иное, как ликвидацию «семейного договора». Теперь Испания в единоборстве с Англией не могла рассчитывать на победу. В Мадриде трезво оценили новую обстановку и решили не обострять отношения с Лондоном. Флоридабланка сообщил английскому правительству, что Испания готова возместить ущерб, причиненный задержкой английских кораблей в Нутка-Зунде. Этот район, таким образом, закреплялся за Англией. Но победа Англии заключалась не столько в этом, сколько в фактической ликвидации «семейного договора», что обрекало Испанию на изоляцию и заставляло ее искать соглашения с ее извечным противником и соперником — Англией.

Этой победе в известной степени способствовал, сам того не желая, Миранда: Дель Кампо через свою агентурув английском правительстве был осведомлен о контактах Питта с венесуэльцем и о планах англичан нанести в случае военного конфликта при помощи Миранды удар по самому больному месту Испании — ее американским колониям. Эти планы вызывали немалое беспокойство в Мадриде: ведь Испания не имела ни сил, ни средств для успешного сопротивления Англии за океаном, что не могло не повлиять на отношение Мадрида к вопросу о Нутка-Зунде.

Итак, Питт искусно использовал свою связь с Мирандой для запугивания мадридского двора; теперь же, когда цель была достигнута, он попросту перестал интересоваться судьбой венесуэльца. Для Питта все было предельно ясно: негр сделал свое дело, негр может уйти. Но Миранда не был человеком, которого даже всемогущий премьер-министр Англии мог безнаказанно сбросить со счетов.

Как и следовало ожидать, Миранда узнал о мирном завершении коифликта последним. Он, веривший до этого в добропорядочность Питта, был возмущен до предела. Явившись в русское посольство в Лондоне, где он мог рассчитывать на искреннее сочувствие, Миранда в сердцах заявил русскому дипломату Н. Н. Новосильцеву: «Я признаю свое поражение, я не ожидал, что человеческая подлость может быть таких размеров. Я узнал о вещах, которые заставили меня содрогнуться и о существовании которых граф Воронцов не мог и подозревать. Питт — это монстр, для которого, по-видимому, нет другого путеводителя, как князь Макиавелли. Меня продали за торговый договор с Испанией».

Миранда потребовал от Питта обяснений о дальнейших намерениях Англии по поводу испанских колоний. Питт отделывался молчанием. Миранда продолжал настаивать: намерена ли Англия выполнить данные ему обязательства оказать помощь испанским колониям в борьбе за независимость? В ответ Питт посылает ему 500 фунтов, а потом еще несколько сотен. Миранда принимает деньги - с паршивой овцы хоть шерсти клок, — но продолжает настаивать на объяснениях и напоминает данное ему Питтом обещание выплачивать ежегодное пособие. Питт ему пишет личное письмо, единственное сохранившееся от премьер-министра Англии к Миранде, в котором указывается, что он-де «не помнит», давал ли он каракасцу такое обещание.

Миранда тогда требует, чтобы Питт немедленно возвратил ему без оставления копий-все его документы, предложения, планы, записки и прочие бумаги, касающиеся положения в испанских колониях и проектов их освобождения. Когда Питт вновь начинает играть в молчанку, Миранда угрожает лично явиться на Даунинг—стрит, в резиденцию премьер-министра, за своими документами. В ответ Питт вновь посылает ему несколько сотен фунтов стерлингов.

Эти подачки раздражают Миранду. Ои сообщает Питту, что категорически отказывается от какой-либо помощи английского правительства, если она не будет сопровождаться действиями Англии, направлепными на достижение независимости колоний...

Угрозы, протесты, требования каракасца в адрес Питта, конечно, не могут поколебать решения английского правительства жить в мире с Испанией. Но насколько прочен будет этот мир, как долго он продлится? На этот вопрос никто не знает пока что ответа, хотя всем ясно, что рано или поздно этот мир будет нарушен по вине той или другой стороны, и тогда Питт вновь вынужден будет прибегнуть к услугам Миранды, в кармане которого ключи к испанским колониям...

Поуналь, друг Миранды и доверенный человек Питта, пытается убедить каракасца набраться терпения, не раздражать скрягу премьер—министра, не упускать из виду главного дела - освобождения колоний.

21 августа 1790 года Поуналь пишет Миранде пространное письмо, в котором подробно излагает свою точку зрения: «В прошлом мне приходилось бывать в таком же положении, в каком Вы сейчас находитесь, поэтому я могу понять Ваши, чувства и порождаемые ими мысли. Вы совершенно правы, когда утверждаете, что не примете какой-либо финансовой помоши, если она не будет сопровождаться действиями, направленными на осушествление Ваших планов. Но не забывайте и никогда не упускайте из виду своей главной задачи, которая должна оставаться Вашей первостепенной целью. Не жертвуйте ею в угоду каким-либо чувствам. Не ставьте себя в безвыходные условия, которые не позволят Вам в будущем вновь вернуться к своим планам. Не ссорьтесь с единственной державой (будем говорить откровенно), которая в состоянии воспринять Ваш план и реализовать его...

И если бы они (Питт, английские министры. — И. Л.) знали Вас так хорошо, как я, то они использовали бы Ваши услуги для осуществления Ваших планов. Будь я министром, я договорился бы с Вами и послал бы Вас в Северную Америку, где Вы могли бы подготовить людей и обстановку для освобождения Мексики. И я дал бы Вам не единовременное пособие, а постоянное жалованье — скромное, но которое позволило бы Вам осуществить большое дело в этой стране; я нашел бы и другие пути для того, чтобы Вы приносили пользу — с честью для Вас и с пользой для них (то есть англичан); если же они не имеют других или более широких планов за исключением предусмотренных на случай войны, которой они стремятся избежать, то они недостойны Ваших услуг. Тем не менее я заканчиваю тем же советом, каким я начал. Не забывайте, что Ваша главная цель должна быть вашей первой, последней, единственной задачей и постоянной линией поведения, которой должно быть подчинено все. Хотя Вы презираете деньги до такой степени, что чувствуете себя оскорбленным людьми, которые предлагают их Вам, лучше берите их, чем ставить себя в положение, в котором Вы не сможете преследовать свою главную цель...