Иосиф Лаврецкий - Миранда

Я, несмотря на мои преклонные годы, надеюсь дожить до того времени, когда Вы возглавите Мексику и, опираясь на нее, освободите большую часть Ваших несчастных угнетенных соотечественников. Попытайтесь поэтому договориться с лицом, с которым Вы ведете теперь переговоры (Питтом. — И. Л,), о предоставлении Вам скромной ежегодной ренты, которая позволила бы Вам поехать в Северную Америку и жить там».

Договориться с Питтом о чем—либо было невозможно. Он не отвечал на письма Миранды, отказывался вернуть его документы. Ехать в Соединенные Штаты? Но оттуда пишет Нокс, ставший военным министром: надеяться пока что на помощь США не приходится. Правящие круги северной республики симпатизируют Миранде только на словах, а на деле норовят выгребать жар чужими руками.

Жан-Пьер Бриссо. Гравюра Мавье, рисунок Боневиля

Теперь единственным надежным пристанищем Миранды в Лондоне становится русское посольство, которому он передает различные сведения о действиях английского правительства. Пересылая очередные сообщения Миранды Безбородко, С. Р. Воронцов пишет ему 2 (13) июля 1791 года: «Я покорно прошу предать огню сие послание, ибо есть ли б оное как ни есть попалось по несчастию кому—либо на глаза и дошла бы здешнему министру наималейшая наметка на Миранду, то сие бы сделало ему величайший вред, а я бы потерял весьма верный канал для будущих сведениев».

Но готова ли Екатерина II оказать помощь своему протеже в осуществлении его «главной задачи»? Нет! Императрица слишком напугана французской революцией, чтобы ввязываться в войну с Испанией из—за далеких американских земель. В конце 1791 года умирает князь Потемкин, на поддержку которого так сильно рассчитывал Миранда. Кто же из великих держав окажет ему теперь помощь?

В доме одного из английских деятелей Миранда встречается в начале 1792 года с дипломатическим агентом революционной Франции Талейраном. Бывший епископ и аристократ, перешедший на сторону революции, вкрадчивый, хитрый и дальновидный политикан Талейран с первого же взгляда распознал в Миранде человека, услуги которого могут пригодиться новым властям Франции. В богатейшей французской колонии Сан-Доминго произошло недавно восстание, неизвестно, чем оно кончится. Осведомленный о том, какое значение придают Миранде и его связям английские правящие круги, Талейран считает, что было бы хорошо использовать его в интересах Франции на Сан—Доминго или в испанских колониях.

Искусно расставляет свои сети Талейран каракасцу. Он приглашает Миранду приехать в Париж. Революционная Франция — враг всяческого деспотизма, рассчитывайте на ее поддержку, говорит хитрый дипломат Миранде.

Собственно говоря, у каракасца и нет другого выбора. Рассчитывать на Питта бесполезно, на Екатерину — тоже. Остается Франция, возвестившая всему миру пришествие нового порядка, основанного на принципах свободы, равенства и братства.

19 марта 1792 года Миранда пишет письмо Питту: «Вы считаете, сэр, что справедливо и разумно присвоить себе то, что принадлежит другому, и не выполнять обязательства и обещания, сделанные Вами от имени Вашей страны? Ибо это к английской нации я обращался через Ваше министерство, сообщая важные для нее планы, что я и не подумал бы сделать, если б речь шла только о Вас, почтеннейший мистер Питт. Или Вы рассчитываете, что после моего отъезда Вы сможете воспользоваться моими проектами как Вам заблагорассудится? Нет, сэр, Вам не следует никогда забывать, что все идеи, воплощенные в этих планах, были специально сообщены Вам с целью способствовать свободе и счастью испано-американских народов и благосостоянию и чести Англии, что не противоречило одно другому. И если Вы попытаетесь использовать эти проекты с любой другой целью, то будьте уверены, что мои соотечественники найдут средства, чтобы расстроить Ваши коварные намерения.

Ваш секретарь, мистер Смит, прислал мне несколько дней тому назад четыре из десяти документов, которые я имел честь вручить Вам, и заявил, что остальные невозможно было найти. Сэр! Документы, лично врученные премьер-министру Великобритании, которые, по его мнению, представляют большое государственное значение, — утеряны! Позвольте мне воздержаться от комментариев по поводу столь странных событий...»

Это было последнее прости Миранды Питту, на которое каракасец не рассчитывал получить ответ. В тот же самый день Миранда выехал из Лондона в Париж. В жизни странствующего рыцаря испано-американской независимости начиналась новая глава...

Нам неизвестно, как отреагировал Питт ни на последнее письмо Миранды, ни на его отъезд, а по существу, бегство во Францию. Возможно, он даже обрадовался, что, наконец, избавился от столь назойливого, но малополезного для него в данных обстоятельствах союзника, услугами которого в то время он, по всей вероятности, не особенно дорожил.

Что касается русских друзей Миранды, то они были возмущены переходом Миранды в стан революции. Перед отъездом Миранда направил через своего друга Джона Тэрнбулла письмо С. Р. Воронцову, объясняя причины, побудившие его покинуть Англию. В архиве Воронцова сохранился следующий черновик письма Тзрнбуллу: «Граф В., свидетельствуя свое почтение г-ну Т., крайне сожалеет, что, не находясь в Лондоне, когда г. Т. оказал ему честь, явившись для передачи письма г. Миранды. Это письмо причинило ему большое огорчение, так как оно поставило его в известность о достойной сожаления роли, которую взял на себя его автор... Граф В. верит в благородные чувства г. Миранды, но видит в нем человека, впавшего в заблуждение вследствие рокового стечения обстоятельств; хотя он не отказывает ему в уважении, но вынужден прекратить переписку с ним. Будучи послом государыни, которая во всеуслышание высказалась против совершающихся во Франции мерзостей, нельзя переписываться с человеком, который принял участие в деле, справедливо вызывающем ее негодование».

Екатерина и ее окружение одобрили поведение Воронцова. Князь Кочубей писал ему: «С невыразимым огорчением я узнал... об экстравагантной роли, которую собирается избрать для себя Миранда. Никогда не думал, что подобный человек способен играть такую нелепую роль. Все одобрили Ваше поведение по отношению к нему. Императрица была возмущена таким поступком человека, который давно уже сгинул бы в тюрьмах святой инквизиции, если бы не ее заступничество».

Но Миранду, пересекшего Ла-Манш и прибывшего в революционную Францию, уже не интересовало, что о нем подумает Питт или Екатерина. Он шел навстречу революции, которая требовала разрыва со старым миром. Париж стоит мессы, сказал некогда Генрих IV. Ну что ж, революция стоит дружбы Питта и Екатерины II.