Коллектив авторов - Собибор. Взгляд по обе стороны колючей проволоки

Кто они, обессиленные, живые существа? Куда движется эта страшная колонна? Эти мысли беспрерывной вереницей проносились в голове.

Перед стоящими у окна, мимо, прошла с обезумевшими глазами женщина, держась одной рукой за подводу, а другой прижимая к себе ребенка. А за ней без конца люди… люди… люди…

Стук двери заставил всех отскочить от окна. В столярную вошел эсэсовец Рыба, который руководил работами и прибывшими узниками.

В углу у верстака работал старик лет семидесяти, это был «вольнонаемный» столяр, краснодеревщик. Он обратился к Рыбе.

— Куда движутся эти люди?

— Это переезжает вся деревня, — ответил эсэсовец, — партизаны уничтожили их деревню и наше правительство им дает новое местожительство. Вот там им будет хорошо, даже слишком хорошо. — И зло усмехнувшись, добавил: — с партизанами они уже не встретятся, им нечего бояться.

Через два часа послышалась сухая дробь пулеметов и автоматов. Вечером, после утомительного дня придя к себе на Широкую, узнали страшную весть от Бориса Табаринского [329] Табаринский Борис Израилевич (1917–2004) — до и после войны жил в Минске. Лейтенант запаса. В лагерь на Широкой попал из Минского гетто. Участник восстания в Собиборе. В составе группы Печерского после побега вступил в партизанский отряд имени Фрунзе. После соединения с частями Красной Армии участвовал в боях до конца войны. Победу встретил в Штеккене (Германия). Служил в армии до 1947 г. Позже работал на кожевенно-галантерейной фабрике в Минске. , работающего вблизи тех мест, где всю колонну крестьян, которая прошла мимо СС-лазарета, расстреляли из пулеметов и автоматов.

За что?

Какую опасность они представляли для фашистского солдата? Неужели эти женщины, дети и все человеческое является для фашизма опасностью и только звероподобные существа безопасны для фашизма?

Еще большей ненавистью к проклятому фашизму загорелось сердце у обреченных людей лагеря. Не за себя, нет! А за тех, невинно погибших женщин, детей, стариков.

Еще раз я вспомнил утонченные издевательства и зверства, которые применяли фашисты к военнопленным в Смоленске, о складских бараках, с насквозь пронизывающим ветром, в которые как скот загонялись люди, о сотнях ежедневно замерзающих и умирающих от голода людей, о братских могилах, в которых тысячами похоронены советские военнопленные, замученные голодом и холодом. Все это ярко представлялось перед глазами, что я увидел до этого лагеря.

С изощренным зверством еще недавно здесь пытали одного лагерника за то, что он, якобы, присвоил лишних двести граммов хлеба. Его привязали к бочке и двадцать фашистов, встав в два ряда, поочередно били по пяткам лагерника. Когда лагерник терял сознание, его приводили в чувства, обливая ледяной водой, и вновь били.

Человеческая жизнь не имела никакой цены, и рабочая сила подвергалась пыткам, на них натравливали собак, избивали плетками и винтовками и расстреливали.

Очень часто я встречался с товарищами. В бараке находились два ростовчанина, мои земляки. Борис Эстрин и Лев Срагович, с которыми я проходил действительную военную службу в 1932–1934 годах в рядах Красной Армии.

Встречался с Семеном Розенфельдом [330] Розенфельд Семен Моисеевич (1922 г.р.) — красноармеец-рядовой. Служил в 150-м артиллерийском полку. Раненый и контуженный попал в плен под Могилевом в конце июля 1941 г. Участник восстания в Собиборе. После побега, во время которого был ранен и прятался в лесах. С приходом Красной Армии служил в 39-й гвардейской мотострелковой дивизии, был ранен. Войну закончил в Берлине. С 1990 г. живет в Израиле. , у которого в Минском лагере опять открылась рана после ранения на фронте. Капо Блятман положил его в изолятор, где его спас минский врач.

Аркадий Вайспапир [331] Вайспапир Александр Михайлович (1921–2018) — попал в плен при окружении под Киевом в сентябре 1941 г… Участник восстания и побега из Собибора. Закончил войну в звании старшины разведроты 70-й армии. Войну закончил в г. Висмар (Германия). После войны работал инженером на заводе. Последние годы жил в Киеве. тоже был обязан своей жизнью тому же Блятману, который устроил его в команду, как называли узники, «генерал-губернатор», а правильно ЦПФАУ [332] Речь идет, вероятно, о компании, деятельность которой обслуживали военнопленные. , и приказал ребятам из этой команды:

— Пока парнишка не поправится, пусть отлеживается во время работы за штабелями досок, но не забывайте, чтобы он получал баланду.

Неизвестно или из уважения к увесистым кулакам боксера, то ли из страха перед званием «капо», но Блятману все подчинялись.

Частые встречи были с Борисом Цибульским, с Александром Шубаевым [333] Шубаев Александр Михайлович (1917–1944) — горский еврей. Закончил перед войной Ростовский институт железнодорожного транспорта. Активный участник восстания. После восстания и побега вошел в группу А. Печерского. После выхода к партизанам был зачислен в отряд им. Фрунзе. Погиб в ходе боев. А. Печерский пишет: «Александр Шубаев (Калимали) после слияния отряда с Советской (Красной) Армией был послан с группой партизан обратно в тыл (немецкий) и там погиб». А. Вайспапир дает иную версию его гибели: «Шубаев пошел с группой разведчиков за р. Припять для установления контактов с армией (когда фронт подошел близко). Группа пропала». из Дагестана, города Хасав-Юрта [334] Ныне город Хасавюрт (Дагестан). , закончившим перед войной Ростовский институт железнодорожного транспорта. Александр всегда был в приподнятом настроении, никогда не падал духом, часто пел и называл себя «Калимали».

Борис Табаринский был минчанином. В один из вечеров он рассказал страшную историю:

— Однажды во время одной из облав в городе, которую устроили фашисты, мы сидели в подземелье под сгоревшим домом и наблюдали, что делается на улице. Вот я вижу двое вахманов ведут за руку мальчика лет четырех-пяти и он им что-то рассказывает. Мальчик был такой веселый, жизнерадостный и, должно быть, он им рассказывает очень забавное, детское, потому что эти звери в человеческом облике тоже улыбались. Потом я услышал выстрел. Через несколько минут эти двое возвращались обратно, держа в руках его курточку.

— Вы знаете, ребята, — продолжал Борис, — во время облав в подвалах, куда люди пытались прятаться, даже маленькие дети двух-трех лет умеют молчать. Просто поражаешься. Эти крошки или понимают, что над ними нависла опасность, или какое-то, как говорится, «десятое чувство». Стоит ребенку показать пальцем на потолок и сказать, что там немец — ребенок сразу замолкает.

Закончив свой рассказ, Борис присел на нары. Ребята долго стояли молча. Никто не уходил. Никто не хотел нарушать молчание.