Маргарет Тэтчер - Автобиография [litres]

Всеобщая избирательная кампания 1979 года

Сравнение черновой версии Манифеста от августа 1978 года с окончательным текстом, опубликованным в апреле 1979-го, одновременно иллюстрирует размах и ограничения тех поправок, которые – в варьирующихся комбинациях – вносили Кит Джозеф, Джеффри Хау, мои советники и лично я. Конечно же, раздел, посвященный профсоюзам стал настоящим испытанием. В 1978 году я была готова поддержать почти все, что предлагал Джим Прайор, включая обещание, что мы будем «беспристрастны в своем подходе к проблемам промышленности». Текст 1979 года существенно отличался. Теперь мы обещали установить «справедливый баланс между правами и обязанностями профсоюзного движения». Более того, мы бросили вызов самой идее того, что закон не играет в этом вопросе значительной роли: «Лейбористы утверждают, что систему взаимоотношений в британской промышленности нельзя улучшить внесением изменений в закон. Мы не согласны. Если закон можно использовать для того, чтобы даровать привилегии, его также можно использовать и чтобы налагать обязательства».

Мне не нравились ни тон, ни интеллектуальная запутанность, присущие предложенным Джимом Прайором пунктам, посвященным общей роли профсоюзов весной 1978 года. Но еще сильнее я противилась предложениям Джима касательно закрытых профсоюзных предприятий. Хоть Джим и хотел, чтобы мы заявили о том, что «мы принципиально против предприятий, принимающих на работу только членов профсоюза», он также хотел добавить, что «как показывает опыт, ряд руководств и профсоюзов считают, что этот метод удобно использовать в качестве аргумента при переговорах». Контраст между требованием того, что «принципиально» и что «удобно» внутри одного предложения, поражал меня сильнее всего. Разумеется, существует множество свобод, которые силовым группам было бы «удобно» подавлять: но большинство из нас считают, что эти свободы «принципиально» необходимо отстаивать. Джим также хотел, чтобы мы пообещали «процессуальный кодекс», который регулировал бы предприятия, принимающие на работу только членов профсоюза.

Если не соблюдать процессуальный кодекс, это может привести (как в настоящее время) к тому, что рабочие станут терять средства к существованию без компенсаций или возмещения убытков либо от работодателя, либо от союза. В этом случае мы должны быть готовы к изданию законов, защищающих их права.

Даже тогда, в 1978-м, я была уверена, что мы можем сработать и лучше. Я настаивала, что у тех, кого несправедливо не приняли или исключили из союза, должно быть право на обжалование через суд. Но в 1979 году мы пошли гораздо дальше, отказавшись от формулы, согласно которой закрытые профсоюзные предприятия пусть и спорны, но по сути неизбежны, и обозначив твердое намерение изменить закон. Существующие работники и «те, у кого есть персональные убеждения» (скользкая, но неизбежная в данных обстоятельствах фраза), «должны получать адекватную защиту, а в случае потери рабочего места из-за правил профсоюзного предприятия им должна быть предоставлена адекватная компенсация». Манифест также обещал расследование принудительной практики рекрутинга печатного союза SLADE. Вдобавок к этому мы четко заявили, что процессуальный кодекс будет иметь обязательный статус.

Но главное изменение в сути документа касалось пикетов. В 1978-м меня устраивало то, чего хотел Джим Прайор, а это было не так уж много: «В совместном со всеми партиями порядке мы должны найти приемлемые средства для регулирования проведения пикетов. Строгие правила, принятые NUM в феврале 1974 года, могли бы составить разумную основу для этого».

Не было даже упоминания о процессуальном кодексе, не говоря уже о законодательной базе. Также сейчас ясно, что тогда было недостаточно разумно напрямую напоминать избирателям о случае, когда предыдущее консервативное правительство было сломлено шахтерской забастовкой. К счастью, шокирующие сцены «зимы недовольства» гарантировали, что этот слабый подход теперь не имел связи с реальностью и ожиданиями избирателей. Теперь мы пообещали сделать вторичное пикетирование незаконным и пересмотреть иммунитеты профсоюзов. Более того, было четкое положение о том, что мы будем готовы предпринять дальнейшие законодательные шаги, если это окажется важным: «Мы также внесем любые дополнительные изменения, необходимые для того, чтобы гарантировать право гражданина работать и заниматься своими законными делами добровольно и беспрепятственно».

Два других пункта были добавлены в период между текстами 1978 и 1979 годов: в одном было обещание «стремиться заключить соглашения о непроведении забастовок в нескольких ключевых службах» (которое в итоге ни к чему не привело), в другом – обещание «позаботиться о том, чтобы союзы брали на себя изрядную долю расходов по поддержанию тех своих членов, которые участвуют в забастовке», которое мы позже воплотили в жизнь. Наряду с ограниченными предложениями ослабить влияние закрытых профсоюзных предприятий и настолько же скромными предложениями финансировать почтовые референдумы для выборов в союзы и решения других важных вопросов, все это составляло наш комплект реформ профсоюзов. Меня он очень устраивал: в самом деле, как окажется, я была гораздо больше уверена не только в его практичности, но и в его популярности, чем некоторые мои коллеги.

В противовес моей победе в вопросе отношения к профсоюзам я добилась всего лишь ничьей в области политики о доходах. Конечно, в этом вопросе я не могла, как обычно, положиться на Джеффри Хау, у которого развилось фатальное пристрастие к так называемому форуму. В 1978 году я утверждала, что мы должны четче обозначать свое намерение отстраниться от политики в области доходов, предлагая заменить конец предлагаемого утверждения «возвращение к гибкости займет некоторое время, но откладывать это вечно нельзя» на «но начать это следует незамедлительно». И даже в этом маленьком пункте я не победила.

В 1979 году манифест в самом деле содержал до определенной меры более откровенную аллюзию к «форуму», даже с упоминанием германской модели. Но с этим я могла смириться. Большую практическую значимость имело обличенное в сильные слова обещание избегать политических мер в области доходов в частном секторе: «Переговоры между предпринимателями и работниками в частном секторе следует оставить на усмотрение компаний и работников, которых этот вопрос затрагивает. В конце концов, никто не должен и не может защищать их от результатов соглашений, которые они заключают».

Это оставило один довольно сложный аспект политики в области доходов в государственном секторе. Предложенные премьер-министром в январе 1979 года новые механизмы для установления «совместимости» между государственным и частным сектором, привели к формированию комиссии под руководством профессора Хью Клегга для сбора информации и подготовки рекомендаций, которым, конечно же, правительство обязалось последовать – после выборов.