Беньямино Джильи - Воспоминания

Приехав в Сан-Франциско, я немало удивился, узнав, что почетное звание капитана нью-йоркской полиции имеет силу и здесь, на берегу Тихого океана. На вокзале меня встретили самые высокие полицейские чины Сан-Франциско и эскорт мотоциклов с оглушительным воем сирен сопровождал меня до гостиницы.

Моими коллегами в Сан-Франциско были Джованни Мартинелли, Джузеппе де Лука, Адам Дидур и сопрано Квенна Марио. Я открыл сезон оперой «Андре Шенье» и закончил его оперой «Риголетто». Кроме того, я пел еще в «Мефистофеле» и в «Ромео и Джульетте». Очень волновала меня невероятная восторженность, с которой приветствовала нас публика.

Я уже рассказывал в предыдущих главах, как встретил в Сап-Франциско моего старого друга, бывшего повара Джованни Дзерри, который держал там небольшой итальянский ресторанчик. Свершилось наконец то, что он предсказывал мне, когда мы сидели с ним в беседке остерии в Реканати и он заклинал меня верить в будущее и уехать в Рим.

Эти юношеские годы вспомнились мне в связи с одним приятным знакомством, которое произошло уже когда я уезжал из Сан-Франциско. Мы переправлялись через бухту на другую сторону залива, чтобы сесть в чикагский поезд. Вместе с нами ехала девочка лет шестнадцати, которая пела итальянские песни. Девочка эта родилась в Сан-Франциско, но родители ее были итальянцы. Тетраццини [36] Ева Тетраццини (1862-1938) — знаменитая в XIX в. итал. певица, часто выступавшая в России. услышала ее впервые, когда девочке было четырнадцать лет. Она похвалила ее тогда и посоветовала учиться. Теперь я тоже пожелал ей больших успехов и спросил ее имя. Я помню его до сих пор. Это была Лина Пальюги. ( Lina Pagliughi 1907-1980)

Из Сан-Франциско я проехал через весь континент в Монреаль и выступил там с концертом. Затем вернулся в Нью-Йорк и стал готовить новую партию — партию Лионеля в опере Флотова «Марта». Премьера должна была состояться в «Метрополитен» 14 декабря 1923 года. Вместе со мной в опере должны были петь Франчес Альда и Джузеппе де Лука.

«Марта» — наивная, старомодная, несколько ироническая, но мелодичная опера. Время от времени она почему-то сходит со сцены, но затем снова появляется и изумляет всех своим очарованием. Спустя тридцать лет после первого представления в Вене в 1847 году оперу уже совсем забыли, когда Аделина Патти, спев заглавную партию, вновь открыла ее публике. Это было примерно в 1880 году. Затем опера снова была забыта, и вторично ее возродили Карузо и Гатти- Казацца. Карузо совершенно по-новому толковал партию Лионеля; в его репертуаре она оставалась двенадцать лет, вплоть до 1920 года. Собираясь теперь петь эту партию, я как бы принимал наследие Карузо.

Написал «Марту» немецкий композитор, либретто оперы — французское, события в ней происходят в Англии времен королевы Анны (подзаголовок оперы — «Ричмондская ярмарка»), а поется она по традиции на итальянском языке. В опере очень много всяких глупостей, но тем не менее она все же нравится. Марта — в действительности леди Рарриет, придворная дама королевы Анны, — забавы ради переодевается служанкой и нанимается на службу к Лионелю, земледельцу из Суррея, которого она встречает на Ричмондской ярмарке. Лионель влюбляется в нее, но препятствий для их любви очень много. Трагедия, казалось, неминуема, но неожиданно и очень кстати выясняется, что Лионель — наследник графа Дерби, и все кончается очень благополучно.

Характерная деталь этой оперы — парафраз на мелодию Томаса Мура «Ты одна, девственная роза». Лирическому тенору, как это верно понял Карузо, большое удовольствие доставляет исполнение партии Лионеля. В моем репертуаре она оставалась с тех пор почти всегда. А большая ария тенора «Мне явилась» еще раньше входила в мой концертный репертуар. Когда я пел ее на премьере в «Метрополитен», маэстро Дженнаро Папи, который дирижировал оперой, был вынужден нарушить правила и отступить перед ураганом аплодисментов, настойчиво требовавших бис. Критики благоприятно отозвались о спектакле. «Никто, кроме Карузо,— писал один из них,— не пел эту арию с таким успехом».

В тот сезон была повторена опера «Андре Шенье», в которой я пел с Розой Понселле и Титта Руффо. Партию Флевиля пел новый исполнитель — американ- ский баритон Лоуренс Тибетт. 9 января 1924 года состоялось торжественное представление оперы «Любовь трех королей». На спектакле присутствовал автор оперы композитор Нтало Монтемецци. В опере выступали Лукреция Бори, Дидур и я. После спектакля состоялась торжественная церемония, во время которой композитору преподнесли лавровый венок из чеканного серебра.

Позднее — но все еще в январе — я пел с Элизабет Ретберг, Дидуром и Анджело Рада в новой итальянской опере «Компаньяччи» Примо Риччителли. Она ставилась в Нью-Йорке впервые. Опера эта получила первую премию, установленную в 1921 году итальяпским министерством просвещения. Впервые она была поставлена 10 апреля 1923 года в театре «Костанци» в Риме и имела большой успех. И хотя опера эта новая, нельзя сказать, что музыка ее была современной. Риччителли — ученик Масканьи, и опера его отличается мелодичностью, разнообразием музыкальных тем, часто перекликающихся с музыкой Масканьи и Пуччини. Мне такая музыка не могла не нравиться. К тому же я всегда считал, что настоящие современные оперы почти невозможно петь.

«Компаньяччи» шла в «Метрополитен» в один вечер с другой небольшой современной оперой — «Хабанерой», после невероятных кровопролитий которой публика приняла ее, конечно, с удовольствием. Действие оперы происходит во Флоренции во времена Савонароды. Казалось бы, обстановка там должна быть мрачной и тяжелой. Но сюжет оперы, напротив, очень комический; вокруг известного «испытания огнем» разыгрываются всякие смешные сценки, дело не обхо- дится, конечно, без любовных интриг, и все кончается очень счастливо.

В партии Вальдо не было ничего, кроме единственной сольной лирической арии и дуэта, который я пел с Элизабет Ретберг. Но критики, должно быть, потому что на этот раз нельзя было кольнуть меня каким-либо сравнением с Жаном Решке,— восторгались безмерно, «интереснее всего то, — писали они,— что в Джильи неожиданно раскрылся талант комика!»

В начале марта 1924 года я совершил небольшое концертное турне по городам Центральной и Восточной Америки: Буффало, Итак, Кливленд и т. д. Вернувшись в конце месяца в Нью-Йорк, я спел наконец теноровую партию в одноактной опере Пуччини «Джанни Скикки» — ту самую, которая послужила причиной невероятного переполоха, когда я отказался петь ее для первого выхода в Буэнос-Айресе. Дело не в том, что в Нью-Йорке мое отношение к этой партии изменилось, просто я решил, что лучше спеть ее, чем противиться желаниям Гатти-Казацца.