Юрий Владимиров - Как я был в немецком плену [litres]

В заключение начальники сказали, что сначала все мы будем числиться учениками, которых прикрепят к определенному мастеру на срок до одного месяца, после чего переведут на самостоятельную работу.

После того как было покончено со всеми организационными вопросами, мы спросили у начальников, какой у нас почтовый адрес, чтобы наладить переписку с родными и близкими. Получили отвёт: «Украинская ССР, Ворошиловградская область, Свердловский район, шахта 3/4, колонна 1 (для проживающих в двух общежитиях) или колонна 2 (для тех, кто живет в двух близких дальних общежитиях) нам сказали, что улицу и номер дома указывать не надо, поскольку народа в посёлке мало, и почтальоны знают всех жильцов. На следующий день я намеревался посетить почту, но Зиновий Филиппенко уговорил сходить с ним на станцию Должанская и посетить районный центр – городок Свердловск. В городке на рынке мы купили по початку сваренной кукурузы и бутылку молока и ими пообедали. Затем побродили по городу, запаслись вареной картошкой на ужин и возвратились в общежитие. Поздно вечером проводили товарищей, уходивших работать в ночную смену, и улеглись спать.

13 сентября в 14 часов 30 минут я, Иван Утюк, Галиев и Зиновий Филиппенко облачились в спецодежду. Под брезентовой курткой и брюками я оставил нательную рубашку и гимнастерку, подаренную мне Сергеем Кулешовым, так что мне никогда не было слишком холодно. Затем каждый отрезал ниткой четвертую часть от 500-граммового куска мыла – для его экономии и во избежание пропажи где-нибудь. Остальные 3/4 части куска я оставил в тумбочке. Взяв с собой обычную верхнюю одежду и обувь, мы отправились на шахту. Там пообедали в буфете и в 15 часов 30 минут явились в «нарядную».

…Наша шахта № 48 была небольшой, недавно открытой. Работали в ней мобилизованные из разных мест Украины и соседних с нею областей. Среди шахтеров были также молодые девушки и еще не старые местные жители. Работа осуществлялась в основном вручную и была очень тяжелой, и особенно для женщин, многие из которых выполняли явно мужские операции. Работали мы почти в полной темноте. У каждого были тусклые керосиновые лампы с металлической сеткой, что не позволяло им гаснуть при сильном движении воздуха. Во время работы лампы прикрепляли к деревянной стойке.

Из шахты мы выходили очень грязными, только зубы сверкали белизной. Шахтная пыль в большом количестве попадала в легкие, что часто приводило к заболеванию силикозом. Пыль могла попадать и в еле заметные царапины или небольшие ранки, и если эту пыль вовремя не удалить, то она навсегда оставалась на коже как наколка тушью. Поскольку наша шахта была не очень глубокой, то в нее спускались по наклонному стволу пешком, а при подъеме иногда использовали перемещаемые электролебёдкой порожние вагонетки.

В лаве забойщики, сильно нагнувшись, доходили до кучи угля и приступали к работе. Два крепильщика устанавливали деревянные стойки, чтобы закрепить кровлю и не допустить её обрушения.

Рис. 9. Схематический разрез типичной наклонной лавы с пластом антрацитового угля:

Стойки делали из сосны и ели. Хотя они не отличались большой прочностью, зато при критической нагрузке начинали трещать и тем самым предупреждали об опасности. А дубовые стойки в аналогичной ситуации не трещат и разрушаются сразу со всеми вытекающими из этого последствиями. Пока крепильщики занимались своим делом, два навальщика сбрасывали взорванную массу совковыми лопатами на металлические желоба – рештаки, по которым эта масса благодаря наклону рештаков спускалась в вагонетку, стоящую на рельсах в штреке. При этом пропускальщику приходилось всё время двигаться вверх и вниз по забою, чтобы не допустить скапливание угля и породы на рештаках. Устанавливали рештаки и снимали их после выработки лавы сам пропускальщик и навальщики. Как только вагонетка заполнялась, женщины-вагонщицы сменяли её на стоявшую рядом пустую и двигали вдвоём заполненную вагонетку к выходу из шахты. Там другие рабочие выгружали вручную содержимое вагонеток на длинный ленточный конвейер для сортировки и отделения массы угля от кусков породы. Этим занимались только женщины, стоявшие у движущейся ленты с её обеих сторон. При этом они сбрасывали куски породы на соседний конвейер, который доставлял их на вершину иногда дымящейся и испускающей зловоние черной горы – террикона. А уголь поступал сразу в полувагоны, находившиеся на железнодорожном пути, для отправки потребителю.

Впереди крепильщиков и навальщиков, выше мест их расположения, находился в забое бурильщик, который в пласте со слоем угля и тонким промежуточным слоем породы пробуривал называвшиеся в шахте бурками (а также шпурами) горизонтальные отверстия диаметром 40–50 мм и длиной до 1,5 метров. Делал он это бормашиной с местным названием «баран». Эта машина вместе со штангой, врезавшейся со скоростью до 100 оборотов в минуту, весила не менее 15 кг. Электричество подводилось к машине из трансформаторной будки в штреке кабелем длиной, почти равной длине лавы. Бурильщику было очень тяжело и сложно было тащить кабель за собой, одновременно перемещая и лампу.

Из-за большой сырости в шахте следовало работать со специальными резиновыми перчатками, чтобы не быть случайно убитым током высокого напряжения. Но перчатки не всегда бывали, и тогда бурильщику приходилось обходиться без них. В нашей шахте нормой работы для бурильщика были 20 бурок в смену. Для успешной работы бурильщику требовались режущие уголь коронки высокого качества, для чего ему приходилось находиться в большой дружбе со слесарями-инструментальщиками, припаивавшими к лопастям коронки твердосплавные пластинки и периодически затачивавшими их. Но эти рабочие находились довольно далеко от шахты, и «вести дела» с ними приходилось в основном в нерабочее время, и нередко ночью.

Закончив работу, все шахтеры отправлялись в длинный и утомительный путь вверх по наклонному стволу и заходили в «ламповую» – маленькую комнату для хранения, заправки керосином и получения ламп. Здесь шахтеры сдавали их молодой, веселой и пахнувшей керосином женщине-ламповщице и направлялись в баню – относительно небольшое деревянное здание, отапливаемое углем.

Перед спуском в шахту шахтеры, сидя на скамейке в предбаннике, переодевались в рабочую одежду и обувь и оставляли в шкафчике чистое белье, мыло, мочалку и полотенце. Душа и парилки в бане не было – мыться приходилось водой, налитой из крана в металлический таз, сидя на длинных деревянных скамейках. Некоторые шахтёры, включая меня, занимались в бане и стиркой нижнего белья.