Юрий Владимиров - Как я был в немецком плену [litres]

Рядом с КПП слева и справа находились три больших серого цвета кирпичных трехэтажных дома с традиционной для Германии островерхой крышей из ярко-красной черепицы. В них размещались: командование аэродрома, учебные аудитории и кабинеты, клуб для военнослужащих. Один из гаражей 1 был превращен в лагерь для рабочей команды советских военнопленных, к которым предстояло присоединиться и нам. В большинстве бараков проживали курсанты и военнослужащие аэродрома. Конечно, мы быстро узнали расположение наиболее важного для нас барака, где продукты выдавали непосредственно на руки и где находились кухни. В медико-санитарной части обслуживали как немцев, так и военнопленных, а также пригнанных из Советского Союза гражданских лиц. Среди последних были пять девушек из Курской области, занимавшиеся в основном выращиванием овощей на пустырях за аэродромом.

Рис. 8. Примерный план расположения военно-учебного аэродрома, деревни Цшорнау, товарной железнодорожной станции Каменец-Северная и прилегающих к ним мест и объектов.

На аэродроме нас встретил унтер-офицер, одетый в форму пехотинца, но без оружия. Его фамилия, как я потом узнал, была Петцольд. Раньше он был школьным учителем, а теперь служил заместителем коменданта лагеря советских военнопленных. Конвоир передал нас унтер-офицеру и, ничего не сказав нам на прощание, уехал.

Скоро из большого гаража вышел фельдфебель Paul Hebestreit (Пауль Хебештрайт), фамилия которого означала в зависимости от ситуации – «Поднимай спор» или «Гасимый спор».

Как и унтер-офицер Петцольд, он был средних лет и среднего роста, тоже одетым в форму пехотинца без шинели и в полугалифе. На ногах у него были скрипучие воинские ботинки и высокие, до колен коричневые краги и толстой свиной кожи. На голове сидела фуражка с высокой тульей. Он был курновым и голубоглазым, имел большой живот и очень свирепое лицо. На широком кожаном ремне висел cpflb заключенный в кожаную кобуру пистолет. Фельдфебель посасывал толстую сигару. За фельдфебелем возникла тщедушная фигура пленного русского переводчика. Он был одет в стандартный серый джемпер немецкого солдата и темно-зеленые брюки навыпуск, которые носили советские военнопленные. Кроме указанных лиц, у ворот гаража появились несколько любопытствовавших – «старых» военнопленных.

Фельдфебель молча и пристально осматрел каждого прибывшего, заглядывая в глаза. Затем, вынув изо рта сигару, зычным голосом потребовал у переводчика узнать, получали ли мы сегодня довольствие. Ответ на вопрос фельдфебеля пришлось дать мне, как старшему нашей группы. Но я сделал это не на русском языке, как того ждали переводчик и фельдфебель, а по-немецки, причем грамотно и почти без акцента. Я сказал, что сегодня рано утром мы выпили только по кружке чая без ничего, так что теперь никакого продовольствия не имеем. Фельдфебель удивленно посмотрел на меня, и теперь уже мне поручили перевести следующее: «Скажи товарищам, что вы сейчас получите горячий обед». Я перевел сказанное, и все сразу повеселели.

Фельдфебель спросил мое имя. Услышав, что я Юрий или Юра, он решил, что будет звать меня Юра, но у него получилось только «Юа», поскольку, как и многие немцы, он не мог четко выговаривать звук «Р». Узнав, кто я по профессии и где учил немецкий язык, объявил, что с этого момента я назначаюсь вторым переводчиком лагеря. Месяца через полтора, когда число пленных в рабочей команде было уменьшено почти наполовину, фельдфебель превратил меня в первого и единственного лагерного переводчика. Услышав о своем назначении, я ответил, как и подобало в таком случае: «Так точно, г-н фельдфебель, мой долг с этим согласиться».

Мое назначение фельдфебель приказал принять к сведению первому переводчику – Саше, унтер-офицеру Петцольду и подошедшему старшему стрелку, которого звали Николаус – Николай Билк. Этот солдат был вооружен плоским штыком от винтовки. После этих переговоров нас завели в одну из боковых комнат с бетонным полом и с очень маленьким окном над дверью. Там нас оставили на попечении Саши, который назвал свою фамилию – Зинченко. Он сообщил, что сейчас сюда принесут для нас хлеб и горячий обед, а после обеда мы будем распределены по местам постоянного проживания. Естественно, мы стали расспрашивать его, что нас ожидает здесь: как будут кормить, где предстоит работать, есть ли возможность куда-либо «спикировать» для добычи дополнительной еды и т. д. Оказалось, что в рабочей команде, которая носит номер 1062 и относится к базовому лагерю Шталаг IV А в Hohnstein-е (Хохштайне), находятся около 160 советских военнопленных. Они занимаются тем, что под строгой охраной часовых помогают немцам подвозить и отправлять на станцию специальные металлические контейнеры, загружаемые продовольствием, медикаментами и еще чем-то. Эти контейнеры летчики сбрасывают на парашютах или без них своим войсковым частям, попавшим в окружение. Особенно интенсивно эта работа велась с декабря 1942 года по конец февраля 1943 года, когда в окружении под Сталинградом находилась 6-я армия Паулюса. На всех работах с контейнерами пленных охраняют военнослужащие – авиаторы и ответственные за своих подопечных гражданские лица – «прорабы», как их называют по-русски.

От Саши мы узнали, что есть и другие работы, но не тяжелые, и обращаются немцы с пленными не слишком сурово. Не было еще ни одного побега, хотя осуществить побег больших проблем не представляет, однако затем перемещаться по территории Германии будет практически невозможно, – беглецов очень быстро ловят.

В самом лагере и на работах, выполняемых вне аэродрома или не связанных с ним, пленных караулят от 6 до 8 пехотинцев во главе с фельдфебелем. Они находятся в караульном помещении, а в свободное время – кто у себя дома, кто – в бараке. В основном это солдаты пожилого возраста, прибывшие из госпиталей тяжело раненные фронтовики, лица, не годные к активной службе по состоянию здоровья, а также освобожденные от отправки на фронт по семейным обстоятельствам.

Утром всех пленных выстраивают у гаража и устраивают им поверку перед отправлением на работу, затем прорабы или мастера забирают пленных с собой. После окончания рабочего дня эти же лица приводят пленных обратно в лагерь и «сдают» их по счёту комендатуре. Заболевшие или травмированные пленные освобождаются от работы на определенное время и получают лечение в местной медико-санитарной части.