Джули Кавана - Рудольф Нуреев. Жизнь [litres]

Если не считать того, что в «Юноше и смерти» всего две роли, либретто не имело ничего общего с более ранним балетом. Подобно «Орфею» Кокто, это история взаимоотношений Эроса и Танатоса, в которой смерть олицетворяет красивая женщина. Все начинается с того, что молодой артист лежит в своем ателье на мятой односпальной кровати и нетерпеливо ждет. «Входит молодая девушка, причина его огорчения. Он бросается на нее. Она отталкивает его; он умоляет ее; она оскорбляет его, высмеивает его и уходит. Он вешается».

Стремясь отойти от «стиля Петипа – балерины в пачках, которых носят по сцене танцовщики», Кокто хотел, чтобы хореография состояла главным образом из повседневных движений, но чрезвычайно насыщенных эмоционально. Полностью оригинальный – «как дикарь», «ангел-головорез», Бабиле в балете был несравненен. Он вкладывал во все, что делал, большой смысл. Даже на часы он смотрел с выражением крайнего смятения. Его считают первым современным классическим танцовщиком. Даже разменяв восьмой десяток, Бабиле оставался источником вдохновения для Барышникова, который восхищался тем, как Бабиле умел сочетать воздушную легкость с мрачной приземленностью в духе Грэм. Однако Рудольф, испугавшись мысли о том, что ему предстоит попробовать себя в новом жанре, не поддался влиянию Бабиле, и, когда восхищенный им старый танцовщик предложил готовить его к роли, Рудольф отказался от его помощи. «У него были комплексы из-за того, что ему впервые предстояло исполнять модерн, – говорит Туаль. – Это стало для него переломом».

Рудольф требовал, чтобы на репетициях его оставляли наедине с Пети и Жанмер; когда начались съемки, он заперся в гримерке. Он оговорил в контракте, что сам будет накладывать себе макияж, отмахиваясь от любых попыток убедить его, что для киноэкрана макияж должен быть более незаметным. Когда он вышел, вспоминает Туаль, он выглядел ужасно. «Глаза подведены синим, крылья носа красным, брови так выгнуты, что делали его похожим на куклу. Поняв это, Рудольф приходит в ярость и требует гримера» [107] По словам Кита Мани, который в Афинах сфотографировал Рудольфа в роли Джеймса из «Сильфиды», Рудольф начал делать «ужасно портивший брови макияж – большие пятна, похожие на черные бананы», – уже в 1963 г. Стесняясь своих редеющих волос, он также начал зачесывать их и покрывать лаком для волос – в результате, в сочетании с глазами, подведенными яркими бирюзовыми тенями, на первом крупном плане в фильме «Лебединое озеро», снятом в Вене, он производит шокирующее впечатление. «С зачесанными волосами он напоминал нечто среднее между Джун Эллисон и Дорис Дей, – замечает Мани. – Я обратил на это внимание Марго, но та ответила: «Я просто не смею упоминать об этом». . В конце концов Рудольф немного расслабился и позволил снимать репетиции на пленку и фотографировать процесс.

Как он впоследствии делал для других интерпретаторов «Юноши…», Пети внес в роль изменения, призванные высветить собственные качества и красоту Рудольфа. По выражению одной обозревательницы, «Мы получили его аромат». Сохранились его снятые крупным планом «тигриные» позы и движения, гораздо более классические, чем они были в оригинале. Безумное соло, исполненное эротической фрустрации, стало гораздо длиннее, а там, где Бабиле в ярости раскачивает и отшвыривает стул, Рудольф танцует с ним, как с балериной. В результате, жаловался Бабиле, балет получился совсем не таким, что правда. Фильм, в котором выпущена задуманная Кокто сцена на крыше, не является буквальной экранизацией постановки; это новое оригинальное произведение на киноязыке. Однако, неверно утверждать, что в трактовке Рудольфа «Кокто больше нет». Персонаж Бабиле можно назвать «роковым мужчиной», настолько «инфернальным», что он пугал молодую жену, Натали Флиппар, исполнявшую роль Смерти. «Она говорила: «Ты сумасшедший – ты меня убьешь!» – потому что я хватал ее с такой… достоверностью. Если не доходишь до такой точки, это не «Юноша и смерть». Зато Рудольф, опираясь на собственный прежний опыт, делает своего героя более невинным – у него он пытливый, нервный юноша с двойственной сексуальной ориентацией, которого завораживает женщина постарше с сильной волей. Как Жанмер говорит о своей роли, «она соблазняет его во время балета». То, как он беспомощно идет к Смерти и отвергается ею, вводит в балет намеки на женоненавистничество и гомосексуальность, присущие самому Кокто.

Собственная концепция Жанмер также в корне отличается от замысла первых сценических постановок. В то время как Флиппар танцевала без эмоций, «я была сверхлирична». Гордая, неприступная Клер Сомбар жестоко отвергала льнущего к ней возлюбленного; в то же время персонаж Зизи напоминает Смерть в «Орфее», которая непроизвольно влюбляется в свою жертву. «Берегись сирен», – предупреждают героя в фильме Кокто, на что он отвечает: «Я сам очаровываю их». Зизи признает, что у нее самой возникло «сильное чувство к Рудольфу. Я очень его любила – Боже мой, какой он был привлекательный!». Она совсем не была ледяной жестокой красавицей; наоборот, она танцует как сексуально податливая женщина-вамп, принимая позы, характерные для «Казино де Пари» и лаская себя длинными наманикюренными ногтями. Когда создавался «Юноша…», Кокто «делал все», по утверждению Бабиле, в то время как фильм с налетом голливудского блеска, – чистый Пети [108] В 1975 г., когда они начали работать над «Юношей и смертью», Пети говорил Барышникову, что он хочет, чтобы это была его версия. «Ролан, который пребывал в постоянном конфликте с Бабиле, не хотел, чтобы я даже смотрел на какой-либо из более ранних фильмов». . Вместо мягкого струящегося платья Зизи выходит в тунике такой же откровенной, как ее корсет из «Кармен», чтобы похвастать своими знаменитыми ногами. Камера подчеркивает сексапильность Рудольфа, выхватывая его обнаженный торс и напряженные, обтянутые джинсовой тканью бедра и ягодицы. Поэтому внешность Рудольфа – взъерошенные волосы, подчеркнутые и блестящие губы – совершенно в духе 1960-х, как их описывал Том Вулф: «Челки, космы, начесы, пучки, «шапочки» «Битлз», страшненькие лица при потрясных фигурах, завитые ресницы, глаза как переводные картинки». Барышников называет такого «Юношу…» «шикарным салоном красоты для гомосексуалов», задуманным Пети, который обожал вводить в заблуждение. «Бриллианты, ресницы, макияж – все фальшиво, но все кажется роскошным, все навевает мечты… Это высшее искусство дымовой завесы. Это волшебство».

Он признает, что поощрял танцора подчеркивать свою красоту, и напоминал, чтобы тот подкрашивал губы перед съемкой каждого дубля. Когда Рудольф спросил: «Как я выгляжу на экране?» – Пети заверил его, что он выглядит как Мэрилин Монро. «Я хвалил его фотогеничность. И он так радовался!»