Уильям Грейвс - Американская интервенция в Сибири. 1918–1920 [Воспоминания командующего экспедиционным корпусом] [litres]

Две записки, упомянутые генералом Черчиллем, никогда мне не отсылались. Но даже если бы они были мне посланы, я бы не смог изменить свою линию поведения, поскольку имел особые предписания «не вмешиваться в дела русских» до тех пор, пока этот приказ не будет изменен президентом, а моя телеграфная связь с военным министерством не прерывалась ни на один день.

Почему генерал Черчилль был выбран посыльным для передачи предполагаемого мнения Государственного департамента? Он вовсе не являлся тем человеком, которому Государственный департамент должен был сообщать свои взгляды на проводимую мною политику. Суть дела в том, что Государственный департамент в лице господина Девитта С. Пула нашел в военном министерстве слабое звено, согласившееся помочь им дискредитировать действия военных в Сибири.

В подтверждение моих слов замечу, что, еще находясь в Сибири, я получил информацию от мистера Фрейзера Ханта, известного журналиста, о том, что, когда он пришел в Госдепартамент, чтобы договориться о поездке на Дальний Восток, представитель Госдепартамента крайне негативно отозвался о моей работе в Сибири. По словам мистера Ханта, он даже ожидал, что я окажусь каким-то «жутким тупицей». Позже, в опубликованных им статьях, он в самых лестных выражениях отзывался о действиях американских войск в Сибири.

Помимо этого находящийся ныне в отставке генерал-майор армии Соединенных Штатов рассказывал мне, что с ним сблизился один из представителей Государственного департамента, который поделился намерениями отправить меня в отставку с поста командующего в Сибири и спросил, «как он смотрит на то, чтобы занять это место». Этот представитель Государственного департамента должен был знать, что, пока военный министр Бейкер и генерал Марч занимают свои посты в военном министерстве, Государственный департамент не будет выбирать командующего американскими войсками. Я могу расценивать его поступок только как дешевое политиканство в попытке добиться от этого офицера поддержки в их стараниях отправить меня в отставку.

Такое неприятие со стороны Государственного департамента не могло иметь под собой личных мотивов, поскольку я не был знаком с его сотрудниками. Методом исключения можно прийти к выводу, что представитель Государственного департамента, проявивший такую активность в отношении военного министерства, надеялся получить в Сибири такого командующего, который, пренебрегая не только приказами, но и конституцией Соединенных Штатов, будет использовать американские войска для оказания помощи Колчаку, некоторые из военных союзников которого совершали действия, ставшие позором для цивилизации.

Меморандум генерала Черчилля, в котором он изложил предполагаемую точку зрения Государственного департамента, вынудил военное министерство принять меры, и офицеру Генерального штаба было приказано доложить, исполняю ли я данные мне приказы.

Перед тем как он подготовил свой доклад, один из армейских офицеров давал обед, вернее ланч, в клубе «Метрополитен», на котором в качестве гостей присутствовали мистер Пул, несколько британских офицеров и офицер, которому предстояло написать доклад. Мне не сообщили, кто будет приглашен. Один из офицеров официально назвал этот обед конференцией. Тот офицер, который должен был написать доклад, сказал, что на этой конференции у него сложилось впечатление, «что британские офицеры и представители нашего собственного Государственного департамента, присутствовавшие на конференции, считают, что, отказываясь участвовать в противостоянии Колчака и большевиков, генерал Грейвс не выполняет свои обязанности». С таким настроем этот офицер Генерального штаба и должен был написать свой доклад.

Поскольку этого офицера просили доложить, исполняю ли я данные мне предписания, естественно было бы думать, что ему необходимо понять, в чем эти предписания заключаются. Государственный департамент и военное министерство, видимо, смотрели на это иначе, во всяком случае, этому офицеру предстояло доложить, исполняю ли я предписания, которые никогда не видел.

Основываясь на этом докладе, директор управления оперативного планирования генерал-майор Хаан 15 декабря 1919 года в числе прочего заявил:

«Следует заметить, что никакие предписания, данные командующему американскими войсками в Сибири, не наделяют его правом использовать свои войска в боях против каких-либо сил русских. Даже соглашение о поддержке адмирала Колчака не предусматривает вооруженного противодействия его противнику. Принцип невмешательства во внутренние дела России ограничивает действия американских сил охраной поставок, поддержанием работоспособности средств коммуникации и оказанием помощи господину Стивенсу.

Очевидно, что генералу Грейвсу пришлось выполнять данные ему предписания в сложных обстоятельствах, но он удержался от вмешательства во внутренние дела России. Следует считать, что он ясно понимает свою миссию.

Тем не менее есть признаки того, что Государственный департамент полагает, будто поддержка Колчака должна оказываться всеми возможными способами, за исключением участия вооруженных сил в боях на фронте.

Это, по видимости, указывает на некоторые отличия политики Государственного департамента от вышеупомянутой политики невмешательства во внутренние дела России».

После того как вернулся из Сибири и получил книгу «Российско-американские отношения. Март 1917 – март 1920. Записки и документы», я впервые узнал, что представляли собой записки от 26 мая и 12 июня 1919 года, о которых упоминал генерал Черчилль. В записке от 26 мая, адресованной адмиралу Колчаку от имени Соединенных Штатов, Англии, Франции и Японии, сказано: «Таким образом, мы намерены помогать силам адмирала Колчака и его союзников боеприпасами, снаряжением и продовольствием, чтобы они смогли утвердиться в качестве правительства России, при условии предоставления нам гарантии того, что их политика ставит перед собой ту же цель, что политика союзных держав и поддерживавших их стран».

В записке от 12 июня адмирала Колчака извещают, что Соединенные Штаты, Англия, Франция и Япония намерены предоставить ему: «Поддержку, указанную в предыдущем письме».

Следует заметить, что эта поддержка распространяется только на предоставление Колчаку «боеприпасов, снаряжения и продовольствия» и ничто не предполагает поддержки военной силой, а следовательно, меня как командующего американскими войсками не касается. Почему эти записки упоминались в связи с критикой в мой адрес?

Генерал Черчилль не раскрывал содержание этих записок, однако создавал впечатление, что, если бы их содержание было известно, оно стало бы причиной для критики. Такое поведение было недостойно чиновника, занимавшего важный пост в военном министерстве, и в высшей степени нехарактерно для армейского офицера.