Захар Прилепин - Есенин: Обещая встречу впереди

Его жена Елизавета, также написавшая воспоминания?

Статьи за Устинова и «тётю Лизу», согласно Кузнецову, сочинила Алла Яковлевна Рубинштейн (1892–1936) — журналистка, ответственный секретарь ленинградской «Красной газеты». Возможно, никакой Устиновой вообще не было — её придумали для полноты картины.

А Рубинштейн, цитируем Кузнецова, «сделали главной подметальщицей кровавых „англетеровских“ следов».

В 1932 году Устинов якобы решил всё рассказать о смерти Есенина, но его (как Дункан и Райх в книге Сидориной) тут же убрали. Если быть точным — нашли повешенным. Официальная версия: повесился. Но Кузнецов уверен: повесили.

Как это обычно происходит, представляете?

— А что там у нас со свидетелями убийства Есенина? Никто не собирается проговориться?

— Устинов завтра собирается всё рассказать.

— Давайте его повесим. Инсценировочка, как мы любим. Если кто-то ещё соберётся проговориться — докладывайте.

Это не всё, подождите.

Илья Ионов в «Англетере» не был, но с этим старым каторжником и так всё ясно.

Ионов, согласно Кузнецову, «пригрел в Госиздате многих из тех, кто заметал следы убийства Есенина».

Николай Клюев?

Цитируем Кузнецова: «Поэт Николай Клюев никогда не писал и не говорил о своём декабрьском посещении Есенина».

(Много раз говорил; но это маловажные, докучливые детали.)

В любом случае Кузнецов признаёт, что Клюев точно пытался попасть к Есенину в «Англетер» (где Есенина «не было») и мог о чём-то догадаться.

Как же заставили молчать Клюева?

А просто.

Илья Ионов предоставил Клюеву дешёвую (2 рубля 75 копеек в месяц) квартиру — ту самую, где его нашёл Есенин (по версии Кузнецова, ничего этого не было — ни визита, ни Мансурова, ни петуха).

«Ионов вполне мог попросить квартиранта помалкивать о „тайне „Англетера““. Подвести своего благодетеля Клюев не мог».

Лазарь Берман?

Сейчас разберёмся.

В 1918 году Берман был арестован ВЧК, но отпущен. Кузнецов именует поэта на ласковый манер — Зоря: «…с той-то поры Зоря превратился в профессионального осведомителя. Вряд ли ошибёмся, если предположим, что в 1921 году его „внедрили“ секретарём Союза поэтов и он подслушивал и подглядывал за Блоком, Гумилёвым и другими, выполняя роль провокатора».

Вряд ли, вряд ли ошибётесь.

Берман тянет за собой ещё одного заговорщика и негодяя — Илью Садофьева.

Якобы Берман пошёл к Есенину вторично, 28 декабря, но встретил Садофьева, который сообщил ему: «Удавился!»

Что у нас за Садофьев такой, смотрим.

Известно что.

«Преданно служил большевикам во время Гражданской войны, по косвенным данным — комиссарил, не исключено — с чекистским мандатом. Не случайно, вернувшись в Петроград, занял редакторское кресло в „Красной газете“».

«По косвенным», значит. Значит, «не исключено». «Не случайно», значит.

Можно было остановиться на Садофьеве — заговор и так уже по количеству вовлечённых выглядит покруче декабристского восстания, — но нет, рано.

Автор объявляет: «Расширим ещё круг лиц, скрывающих „тайну „Англетера““».

«Речь идёт об уроженце Грузии, коммунальном работнике Ипполите Павловиче Цкирия».

Этот, согласно Кузнецову, ведал домами, принадлежавшими ГПУ. Таким, очевидно, был и дом-призрак по проспекту Майорова, 8/23, где, напомним, «пытали и убили» Есенина.

Цкирия и Назаров вынимали Есенина из петли, пишет Кузнецов.

Заговор расползается, как опара в квашне.

Ещё была уборщица, которая знала эту тайну.

Кузнецов и её вычислил.

«Сегодня с большой долей определённости можно сказать, какая именно бывшая уборщица „Англетера“ доживала свои дни в деревне. Долгий и сложный анализ показал: это Варвара Владимировна Васильева, 1906 года рождения».

И далее: «Есть основания считать её чекистской крестницей Вольфа Эрлиха, тем более одно время она была его ближайшей соседкой по дому на улице Некрасова…»

Всё совпало! Соседкой же была!

«Следующий подозрительный тип — литератор М. А. Фроман (подписал фальшивый акт милиционера Горбова). Ближайшим молодым приятелем Фромана в 1925 году был… Вольф Эрлих, причём настолько близким, что у них имелась общая, „коммунальная“, касса».

Всё ясно. Уводите. Кто там ещё?

Секретарь похоронной комиссии Сергея Есенина Павел Лукницкий.

Кузнецов уточняет: «Сексот ГПУ Павел Лукницкий».

И сразу дальше: «Почему в числе понятых при подписании ложного милицейского протокола оказался поэт Всеволод Александрович Рождественский? К его личному архиву давно не подпускают, сведения о нём из 1925 года крайне противоречивые».

«Среди его молодых приятелей — Павел Лукницкий и Вольф Эрлих (опять та же компания) — с ним он любил путешествовать…»

«За неизвестные нам заслуги бесплатно учился при Институте истории искусств (пл. Воровского, 5, напротив „Англетера“)».

Сексотом его Кузнецов не назвал и даже в ЧК не определил: но ясно, что с Рождественским дело нечисто. Ну как же, ведь «бесплатно учился».

«Павел Николаевич Медведев (1891–1938), критик, литературовед, педагог, действительно близко приятельствовал с В. Рождественским (и с Фроманом, и с Эрлихом)».

«Любые попытки получить о Медведеве хоть какую-нибудь информацию в архивах Москвы и Петербурга натыкались на глухую стену насторожённости и отчуждения… Пришлось идти долгим „кружным“ путём».

«С 1922 по 1926 год педагогика и литературно-критические штудии использовались Павлом Николаевичем Медведевым как удобные ширмы при выполнении им обязанностей штатного петроградско-ленинградского сотрудника ЧК — ГПУ… Общительный, в меру начитанный, говорливый, он вдохновлял красноармейскую молодёжь на карательные расстрелы…»

Вот в чём дело: Медведев был главой комсомольской организации 3-го полка войск ГПУ. Не штатным сотрудником ГПУ, а военнообязанным административного штата. В комсомольской организации работал как общественник.

В любом случае он пока единственный из всех перечисленных — подчёркиваем, единственный, — у кого имелась хоть какая-то связь с ГПУ.

Тем не менее Кузнецов продолжает: «Можно допустить, что он проводил в качестве „эксперта“ официальное оформление псевдоесенинского послания „До свиданья, друг мой, до свиданья…“, поступившего от Эрлиха через Г. Е. Горбачёва».

А это кто такой?

«Ещё один персонаж, имевший хотя и косвенное, но немаловажное отношение к тайне „Англетера“ — критик-публицист, партийный деятель — комиссар, затем педагог Георгий Ефимович Горбачёв (1897–1942)».

В чём провинился? В ЧК служил? Ответ Кузнецова: «Задубелый троцкист».

В историю также были втянуты ещё несколько известных людей. Загибаем пальцы, если ещё остались.

Писатель Николай Александрович Брыкин (1895–1979) — сочинил «явно заказной» репортаж о самоубийстве Есенина.