Рональд Рейган - Жизнь по-американски

Пока эти ворота закрыты, пока эта чудовищная стена продолжает стоять, остается открытым не только германский вопрос, но и вопрос свободы всего человечества. Однако я приехал сюда не для сетований. Я увидел в Берлине, даже в тени, отбрасываемой этой стеной, то, что вселяет надежду и предвещает нашу победу.

Весной 1945 года, когда берлинцы вышли из бомбоубежищ, они увидели картину полного разрушения. Через тысячи миль народ Соединенных Штатов протянул им руку помощи. В 1947 году государственный секретарь Джордж Маршалл предложил план, впоследствии названный его именем. В речи, произнесенной ровно 40 лет назад, он сказал: "Наша политика направлена не против какой-либо страны или доктрины, а против голода, нищеты, отчаяния и хаоса…"

На Западе американская мечта о процветании для всех стала реальностью. Япония поднялась из руин и стала экономическим гигантом. В Италии, Франции, Бельгии — практически везде в Западной Европе произошло политическое и экономическое возрождение…

В Западной Германии и в Берлине свершилось экономическое чудо… Ваши государственные деятели осознали практическое значение свободы, поняли, что так же, как правда может существовать лишь там, где журналисту дана свобода слова, экономическое процветание наступает только тогда, когда фермеры и предприниматели получают свободу хозяйственной деятельности. Германские руководители снизили тарифы, расширили свободную торговлю, уменьшили налоги. Только с 1950 по 1960 год уровень жизни в Западной Германии и Западном Берлине вырос в два раза.

Западный Берлин, четыре десятилетия назад лежавший в руинах, ныне превратился в крупнейший промышленный город Германии с деловыми кварталами, прекрасными жилыми домами, красивыми улицами, лужайками и скверами. Город, где, казалось, кончилась культурная жизнь, сегодня гордится двумя крупными университетами, оркестрами, оперой, бесчисленными театрами и музеями. Где когда-то свирепствовала нужда, сегодня царит изобилие: продукты питания, одежда, автомобили, особенно хорошо представленные в магазинах и торговых центрах на улице Курфюрстендамм. Из руин и пепла жители свободного Берлина заново возродили свой город, который снова стоит в ряду крупнейших городов мира…

В 50-е годы Хрущев предсказывал: "Мы вас похороним". Но сегодня западный, свободный мир крепнет и процветает, как никогда В то же время в коммунистическом мире мы видим провал за провалом, техническую отсталость, снижающийся уровень здоровья и даже нужду: там не хватает продуктов питания. Даже сегодня Советский Союз не в состоянии себя прокормить. После этих четырех десятилетий весь мир пришел к великому и неизбежному выводу: только свобода ведет к процветанию; свобода ведет к дружбе и миру между народами, веками пребывавшими во взаимной вражде. Свобода — вот истинный победитель.

Сейчас, кажется, даже Советский Союз, хотя и с оговорками, начинает осознавать значение свободы. Мы много слышим из Москвы о новой политике реформ и о гласности. Часть политических заключенных выпущена на волю. Некоторые иностранные радиостанции уже не глушатся. Ослаблен государственный контроль над рядом производственных предприятий.

Что это? Начало глубоких перемен в советском обществе? Или символические жесты, рассчитанные на то, чтобы убаюкать Запад ложными надеждами? Или попытка укрепить советскую систему, ничего в ней не меняя по существу? Мы приветствуем перемены и гласность, ибо считаем, что свобода и безопасность идут рука об руку, что лишь расширение свободы человека способно укрепить дело мира во всем мире. У Советского Союза есть возможность убедительно продемонстрировать свое стремление к свободе и миру".

Затем я сказал: "Генеральный секретарь Горбачев, если Вы стремитесь к миру, к процветанию Советского Союза и Восточной Европы, к либерализации, приезжайте сюда, к этим воротам. Откройте их, господин Горбачев! Снесите эту стену!"

Стоя так близко к Берлинской стене, видя ее собственными глазами и понимая, что она символизирует, я чувствовал, как гнев поднимается внутри меня, и я уверен, что этот гнев отражался и в моем голосе, когда я произнес эти слова.

Я не мог и предполагать, что меньше чем через три года эта стена рухнет и одна из ее секций весом в шесть тысяч фунтов будет переправлена в мою президентскую библиотеку.

Я рассказываю здесь историю этого выступления в качестве напоминания о том, что при всех изменениях, которые произошли в этой стране и в Восточной Европе с тех пор весной 1987 года перед нами все еще маячило много неопределенностей в отношении СССР: Горбачев провозгласил свою новую программу перестройки и гласности, в СССР явно что-то происходило, но мы еще не знали, что именно.

Пройдет немногим больше года, после того как я надавил на Горбачева в Рейкьявике, прежде чем потепление в американо-советских отношениях возобновится в Женеве. Но это вовсе не говорит о том, что в отношениях между нашими странами не происходило никаких важных изменений.

Хотя кое-кто и считает, что встреча в верхах в Рейкьявике была неудачей, я думаю, что история докажет, что это был важный поворотный пункт в поисках безопасного и прочного мира.

Во время тех десятичасовых дискуссий между четырьмя людьми в комнате с видом на море мы согласовали основные условия того, что через четырнадцать месяцев стало соглашением о ракетах средней дальности, соглашением, в котором впервые в истории была предусмотрена ликвидация целого класса ядерного оружия; мы создали основу для соглашения (которое в США было названо СТАРТ) о сокращении стратегических ракет большой дальности с каждой стороны, а также для соглашения по сокращению химического оружия и обычных вооружений, сохраняя при этом наше право разрабатывать стратегическую оборонную инициативу.

Я думаю, советские представители вернулись за стол переговоров в Женеве только потому, что мы отказались прекратить развертывание ракет НАТО средней дальности в конце 1983 года. Точно так же, я думаю, Горбачев был готов к переговорам, когда мы встретились в следующий раз в Вашингтоне, потому что мы нажали на него в Рейкьявике и продолжили программу СОИ.

Но в течение тех четырнадцати месяцев прогресс достигался не так просто. Горбачев упорно отвергал СОИ в течение всего 1987 года. И не все препятствия на пути движения, начатого в Женеве, ставились Москвой.

Месяцы, последовавшие за встречей в верхах в Рейкьявике, были очень насыщены событиями: разразилось дело "Иран-23* контрас" и в этой связи были произведены различные изменения в штате Белого дома; возникло еще больше проблем между Израилем и его арабскими соседями; продолжались стычки с конгрессом относительно поддержки "контрас"; предпринимались попытки Ирана и Ирака закрыть Персидский залив для судоходства, в то время как мы были решительно настроены держать морские пути открытыми; произошло трагическое нападение иракских самолетов на американский военный корабль "Старк".