Рональд Рейган - Жизнь по-американски

Поначалу все мои обязанности сводились к тому, что я прогуливался вдоль конвейеров и, если это не мешало работе, выступал перед рабочими с помоста, срочно сооруженного здесь же, в цехе. Я рассказывал им о Голливуде, о готовящемся телесериале, отвечал на вопросы, а потом отправлялся дальше, на следующий завод.

Через год или два после начала этих туров представитель фирмы "Дженерал электрик", сопровождавший меня в этих поездках, сообщил, что у меня назначено выступление перед группой служащих фирмы, работающих над проектом по сбору средств на благотворительные цели. Думаю, от меня ожидали обычных голливудских рассказов, но я решил произнести речь о чувстве гордости от дарения и о важности деяния, когда человек не дожидается, чтобы за него все сделало правительство. Я подчеркнул, что, когда в дело помощи нуждающимся вовлечен рядовой гражданин или частные группы, ни один цент из пожертвований не уйдет на накладные или административные расходы, тогда как в программе правительственной помощи накладные расходы вдвое превышают размеры выплат.

Я возвращался на место под гром оваций. Когда же мы ехали обратно, представитель фирмы сказал мне: "Не знал, что вы такой оратор". Я скромно ответил: "Что ж, у меня было время набраться опыта".

И эта поездка, как и другие, внесла очередные перемены в мою жизнь: с тех пор в мое расписание помимо встреч с рабочими фирмы стали включать выступления в местных организациях, таких, например, как "Юнайтед фонд" или Торговая палата. Вскоре компания стала уже получать запросы на мои выступления перед значительными аудиториями, например "Игзекьютив-клаб" в Чикаго или "Коммонуэлс-клаб" в Сан-Франциско [25] Крупные клубы для преуспевающих бизнесменов и деловых людей. .

За восемь лет я прокрутился по всей стране на поезде и автомобиле, побывав почти на каждом из ста тридцати девяти заводов фирмы "Дженерал электрик", а на некоторых и не единожды. За это время я встретился более чем с двумястами пятьюдесятью тысячами служащих фирмы, причем не просто пожимал им руки, но и говорил с ними, и выслушивал их.

Оглядываясь назад, я осознаю, что это была неплохая школа для человека, который мыслит свое будущее на общественном поприще, хотя, поверьте мне, в те годы я и не думал ни о чем подобном.

В качестве спортивного комментатора радио я время от времени вылетал на спортивные матчи или другие события, с которых должен был вести репортажи. Летал я на биплане с открытым верхом, надев шлем и защитные очки, и полеты эти мне очень нравились. Но в начале 50-х прошла просто эпидемия авиакатастроф, и я почувствовал некое предубеждение к полетам. Можно назвать это интуицией, но я чувствовал, что пока мне лучше не летать, иначе рано или поздно я окажусь именно в том самолете, с которым произойдет какое-либо несчастье. А потому даже в контракте с "Дженерал электрик" я оговорил, что авиаполеты для меня исключены.

Я знал, что рано или поздно это предчувствие пройдет и я снова буду летать, но я знал также, что интуиция подскажет мне, когда настанет это время. Пока же я наблюдал за меняющимися пейзажами разных штатов из окон поезда. И до сих пор самый комфортабельный для меня вид путешествия — это экспресс "Супер чиф", мчащийся из Лос-Анджелеса в Чикаго.

Поначалу мои выступления касались в основном кинобизнеса, но вскоре я постарался внести в них нотки предостережения. Так было с Голливудом, и, если не быть осторожным, люди и других профессий могут оказаться в таком же положении, что и мы: им также будет отказано в справедливом отношении со стороны правительства. Ведь если это случилось с кинобизнесом, значит, это может случиться и со всеми другими отраслями.

Довольно скоро после того, как я начал украшать свои выступления подобными ремарками, я заметил одно интересное совпадение. После выступления ко мне обращались самые разные люди примерно с одними и теми же словами: "Знаете, если вы думаете, что дела в вашей работе так уж плохи, так послушайте, что происходит в моей…"

Я слушал, пока мои собеседники приводили примеры вторжения правительства в их дела и той неразберихи, которую это вмешательство порождало, или жаловались, что бюрократы, выдумывая огромное количество правил и предписаний, пытаются учить их вести дела.

Эти поездки стали для меня своего рода аспирантурой в области политических знаний. Я наблюдал, как реально правительство воздействует и влияет на американцев, и то, что я видел, значительно отличалось от того, чему нас учили в школе.

От сотен людей со всех концов страны я слышал жалобы на то, что разбухающее и набирающее власть федеральное правительство все чаще и чаще посягает на те свободы, которые казались нам незыблемыми. Я слышал об этом столь часто, что вскоре понял: даже самые гарантированные свободы находятся в опасности, поскольку на сцене появилось так называемое "долговременное правительство", о появлении которого даже и не догадывались творцы нашей конституции: федеральная бюрократия приобрела такую власть, что могла уже определять политику, мешая тем самым исполнению чаяний не только рядовых граждан, но и избранных народом их представителей в конгрессе.

Я записывал все, что мне рассказывали, вернувшись домой, наводил некоторые справки, а затем включал в свою новую речь те примеры, которые приводились на встречах с простыми американцами. Их набиралось у меня немало. Так, я выяснил, что правительство разработало шесть программ, которые должны были бы помочь фермерам, разводящим птицу, увеличить производство яиц. Существовала еще и седьмая программа, на разработку которой ушло почти столько же денег, как и на шесть предыдущих. Программа предусматривала скупку излишков яиц при перепроизводстве.

Со временем та часть моих выступлений, в которых я касался правительства, все удлинялась, на рассказы же о Голливуде оставалось времени все меньше и меньше. Вскоре самым главным я стал считать предупреждение о растущей угрозе правительственного вмешательства в дела людей. В конце концов я забыл о голливудских историях и все свои речи посвящал защите частного предпринимательства.

Ни одно правительство добровольно не пойдет на сокращение своих рядов — такова была тема моих последних выступлений. Особый упор я делал на том, что всем американцам необходимо держаться вместе и защитить те свободы, которых нас пытались лишить. Если на выборы правительства явится менее 60 процентов избирателей, это будет равносильно тому, как если бы мы добровольно отдали себя в руки врагов. Сама система нашего правления покоится на лозунге: "Мы, народ…" [26] Этими словами начинается конституция Соединенных Штатов Америки. , но если мы, народ, не будем обращать внимания на то, что действительно происходит, то у нас не будет и никаких прав жаловаться и возмущаться, когда дела пойдут совсем уж плохо. Об этом я и говорил на встречах с людьми, объясняя, что начать нужно с уяснения того, что же происходит в нашем правительстве.