Рональд Рейган - Жизнь по-американски

Эти книги рассказывали о студенческой жизни, включая волнующие истории об «Айви лиг» [6] "Айви лиг" ("Лига плюща") — лига, объединяющая семь самых престижных университетов Америки. и футбольном соперничестве; они же взлелеяли мои первые настоящие мечты (не считая, конечно, страстного желания четырехлетнего карапуза стать пожарным).

Мой отец обговорил условия соглашения с мистером Питии, согласно которым он становился долевым совладельцем магазина модной обуви, а не просто управляющим. Довольно долгое время в дни моего отрочества мы все верили, что после окончания школы мы с Нилом начнем работать в этом магазине. Когда же Джеку придет время отправиться на отдых, в наши руки перейдет и управление магазином.

Время от времени я помогал отцу, но это занятие казалось мне скучным, к тому же книги о студенческой жизни сформировали в моем сознании идею о совершенно ином будущем. Полная таинственного очарования жизнь «Айви лиг», описанная в этих книгах, с образчиками характеров, прототипами которых служили выходцы из богатых старых семейств восточной части страны, по общему признанию, имела весьма отдаленное сходство с реалиями моей жизни — жизни взъерошенного парнишки в потрепанном комбинезоне из бедной семьи сельского Иллинойса.

И тем не менее я читал и перечитывал эти книги, воображая себя студентом, одетым в форму колледжа, а то и блистающим в местной футбольной команде. Мне, мальчишке, так хотелось походить на героев этих книг! Однако героями моих романов были не только звезды студенческих футбольных команд. Прекрасная книга, рассказывающая о благочестивом христианине-скитальце, «Печатник из Юделлов», произвела на меня столь сильное впечатление, что я решил стать прихожанином той же церкви Учеников Христовых, куда ходила моя мать. Хотя Нел и Джека венчал католический священник, заботы о религиозном воспитании детей взяла на себя мама. Вначале она повела нас в воскресную школу, потом, когда мы подросли, стала брать с собой на богослужения по крупным церковным праздникам, не забывая при этом повторять, что последнее слово в нашей духовной ориентации остается все же за нами. В двенадцать лет я наконец сделал выбор и принял протестантство, став прихожанином церкви Учеников Христовых в Диксоне.

Когда Нел решила, что мы с братом уже достаточно взрослые, она позвала нас, усадила перед собой и объяснила причину частых исчезновений отца из дома. Она сказала нам, что Джек болен и не в состоянии совладать со своей болезнью, которая называется алкогольной зависимостью. Мама объяснила нам, что он старается бороться с болезнью, но время от времени теряет контроль над собой. Это вовсе не значит, что из-за этого мы должны к нему хуже относиться. Однако, если случится так, что поведение отца будет нас смущать, следует помнить о том, насколько добр и нежен бывает Джек, когда не пьет.

Как-то ненастным зимним вечером, довольно поздно, я возвращался домой после собрания Христианского союза молодых людей. Мне было тогда лет одиннадцать. Мамы дома не было, она ушла получить заказ на шитье, и я был уверен, что дом пуст. Поднимаясь по ступенькам, я буквально споткнулся обо что-то большое, ворохом лежащее у входной двери. Это был Джек, валяющийся на снегу раскинув руки в стороны. Я склонился над ним, чтобы понять, что же произошло, и уловил запах виски. Похоже, он был в одном из подпольных питейных заведений. Дорогу домой он еще как-то нашел, а у входа рухнул без сознания. Секунду-другую, склонившись над ним, я размышлял: может, прошмыгнуть мимо, якобы не заметив отца, и залечь в постель? Но это были лишь секундные колебания, рожденные отчаянием. Конечно же, я не мог этого сделать. Я попытался привести отца в сознание, но он лишь сопел и храпел — достаточно громко, казалось мне, чтобы перебудить всех соседей. Тогда я ухватил его за край пальто и волоком втащил в дом. Дома, быстро раздев отца, я уложил его в постель. Теперь все было в порядке, и мама так никогда и не узнала об этом случае.

Джек был не из тех пьяниц, которые «закладывают за воротник», когда фортуна отворачивается от них, или топят свою печаль в вине. Напротив, как это ни странно, Джек не переносил процветания. Он срывался именно в тот момент, когда дела шли лучше некуда. Случались срывы и в праздники, когда семья собиралась вся вместе. А потому с приближением Рождества над нами частенько нависала угроза отцовского запоя. Мы знали, что праздники — самое опасное время для Джека, что он может «слететь с тормозов». Потому детские воспоминания о Рождестве окрашены для меня двумя красками: радостью ожидания этого самого теплого праздника и страхом перед его приближением.

Именно в те дни в полную силу вступил «сухой закон», запрещающий продажу спиртных напитков, и приятели отца частенько уговаривали его отправиться в «заведение», чтобы отметить то или иное событие. Провожая отца в такие моменты, мы знали, что вернется он буквально на четвереньках, а то и вовсе исчезнет на несколько дней.

Бывало, правда, что год-другой Джек не брал в рот ни капли, и все же страх перед новым запоем никогда полностью не оставлял нас. Достаточно было одного-единственного коктейля, чтобы эта проблема вновь возникла перед нами в полный рост.

Я легко могу понять маму, которая испытывала безумный ужас в те дни, когда Джек позволял себе пригубить хоть крошечную рюмку. Отец относился к числу так называемых «легких» алкоголиков, никогда не оскорблял ни маму, ни нас. Он просто становился мрачен, замкнут, и нередко из спальни, где вокруг него принималась хлопотать мама, до нас с братом доносились потоки проклятий.

И все же, несмотря ни на что, я сохранил к Джеку и уважение, и любовь. Конечно же, главная заслуга в этом принадлежит Нел, которая всеми силами старалась убедить нас, что отец болен и не может справиться с собой. Мама всегда старалась подчеркнуть, насколько отец, будучи трезвым, добр и полон достоинства. Как я уже говорил, основной чертой характера Нел было желание — и умение — видеть в людях добро.

Каждое лето в витринах одного магазинчика в Диксоне появлялись манекены, наряженные в лилово-белую форму футбольной команды нашей средней школы, и я тотчас же стал пленником еще одной чарующей и благородной мечты — когда-нибудь получить право носить эту форму.

Наш дом окнами выходил на футбольное поле школы, и я бессчетное количество послеобеденных часов просиживал на подоконнике, наблюдая за игроками и прислушиваясь к звукам спортивных баталий: ударам крепких молодых тел друг о друга. Я бредил идеей со временем облачиться в их форму и присоединиться к сражению.

В начальной школе особыми успехами в спорте я не отличался, и это меня беспокоило. Бегал я быстро, но был маловат ростом и не умел ловко выбираться из свалки, которую то и дело создавали на поле юные футболисты. В бейсболе я тоже тратил немало времени, бессмысленно размахивая руками, а потом страдал от унижения и досады, пропустив легкий мяч. В общем, в бейсболе от меня было так мало пользы, что, когда наш класс формировал команду игроков, обо мне вспоминали в самую последнюю очередь.