Анатолий Криворучко - Багдадский вождь: Взлет и падение... Политический портрет Саддама Хусейна на региональном и глобальном фоне

Начало Октябрьской (1973 года) войны, когда Египет и Сирия предприняли внезапное совместное нападение на Израиль с целью, как считается, выйти из политического тупика в регионе, дало Саддаму шанс вновь вытащить из чехла знамя иракского национализма. К тому времени он уже достаточно широко зарекомендовал себя «сильным человеком» в Багдаде. Его главные оппоненты были низвержены, а влияние на президента аль-Бакра росло с каждым днем. Вскоре после начала боевых действий на Ближнем Востоке Саддам убедил колеблющегося президента послать бронетанковую дивизию на сирийский фронт. Принять решение о вступлении в войну было проще: меньше риска по сравнению с 1970 годом, во время иорданских событий.

Ирак не собирался воевать против Израиля один на один, а здесь предоставлялась возможность совместными усилиями с Египтом и Сирией по крайней мере ослабить мощь израильской армии. Даже в случае разгрома экспедиционных иракских сил это не означало бы прямого поражения Багдада. Это можно было считать только неудачей объединенных арабских вооруженных сил. С другой стороны, можно было ожидать, что вступление иракских подразделений в войну на стороне Египта и Сирии будет по достоинству оценено в регионе. В этом случае можно было бы говорить о том, что именно иракские части спасли арабов.

Поэтому Саддам неустанно подчеркивал, что в октябре 1973 года Ирак был единственной арабской страной, воевавшей на два фронта. Он имел в виду тот факт, что иракские ВВС наносили бомбовые удары по израильским ракетным базам в ходе первого наступления Израиля на египетском фронте, а иракские сухопутные части действовали на сирийском фронте, когда боевые действия разразились в Сирии. По утверждению Саддама, именно «героическая стойкость иракцев» помешала поражению арабов на сирийском фронте. Он заявлял, что иракская армия сражалась мужественно и стойко. Ее действия, как с упоением ораторствовал Хусейн, обескуражили самого израильского министра обороны Моше Даяна (Moshe Dayan), который по случаю близкой победы уже заказал торжественный обед в Дамаске. Но планы Даяна были расстроены в связи с прибытием на Голанские высоты мужественных воинов Ирака (11).

Однако реальные факты были далеко не такими героическими. Прибыв на Голанские высоты через 10 дней после того, как началась война, иракская бронетанковая дивизия попала в засаду. За несколько часов она потеряла около 100 танков. По мнению экспертов, причина этой неудачи объяснялась не только недостаточной компетенцией иракского командования, но и политическими моментами. В силу враждебности между соперничавшими режимами в Дамаске и Багдаде сирийцы не выразили особой радости при появлении иракских войск на своей территории, оказав «спасителям» довольно холодный прием.

Командир иракского экспедиционного контингента полковник Имами (Imami), прибыв в Дамаск, не получил от сирийского командования никакой ценной информации о действиях противника. Полковнику показалось, что его вообще там никто не ожидал. Имами просто сказали, чтобы он шел вперед и воевал. Направление наступления было указано в самых общих чертах. Иракцы пользовались только своими картами. Для связи с сирийскими войсками они не имели ни кодов, ни позывных, ни выделенных радиочастот. О какой организации боевых действий и взаимодействии можно было говорить?!

Более того, Багдад не получал никакой информации о дальнейшем ходе кампании и возможном прекращении огня. Так что Саддам имел полное право обвинить партнеров в том, что они держат иракскую сторону в неведении. Разве не парадокс — Ирак узнал о прекращении огня по радио! Таким же образом Багдад был «проинформирован» и о начале войны (12).

Когда огонь был прекращен, оказалось, что Израиль утратил часть своей территории. Несмотря на резолюции Совета Безопасности (13) № 338 и 339 о прекращении огня, израильская армия предприняла новое наступление, в результате которого удалось захватить у Сирии новые земли и приблизиться к Дамаску на расстояние артиллерийского огня. Сирийская армия оказалась на краю гибели, и для Саддама стало очевидным, что Дамаск не способен больше продолжать войну. Иракский контингент, находившийся в Сирии, не мог оказать сопротивления израильскому натиску, поскольку понес значительные потери в живой силе и боевой технике (14).

С другой стороны, этот пусть и ослабленный контингент был нужен в Ираке, чтобы поддержать режим, который был поставлен перед дилеммой: дать отпор региональным притязаниям Ирана и прекратить нарастающую этническую конфронтацию курдов в северной части страны. Так что, посылая иракские войска в Сирию, Саддам меньше всего был заинтересован в оказании помощи режиму Баас в Дамаске, главному сопернику Ирака с 1966 года — Саддам заботился о росте популярности Багдада в глазах арабского мира. Это был жест солидарности с арабской нацией. Ведь, приняв участие в войне против Израиля, Ирак делом доказал свою приверженность панарабизму.

Но когда эта цель была достигнута, «сильный человек» из Багдада при первой же возможности вернул войска в Ирак, продолжая упрекать Дамаск в пораженчестве. Одержать верх в политическом соперничестве, а не поддерживать идеи арабского единства — вот чем руководствовался Саддам.

На следующий день после начала четвертой арабо-израильской войны (6 октября 1973 года) СРК Ирака принял решение о восстановлении дипломатических отношений с Ираном, что было реализовано уже через неделю. Но участие Багдада в решении палестинской проблемы не намного продвинуло арабский мир к достижению желанной цели единства. Дело осложнялось тем, что ожесточенные нападки Багдада на сирийское руководство сопровождались и критикой тех арабских режимов, которых обвиняли в предательстве палестинского дела.

Отношения с Египтом также развивались нелучшим образом. В течение десятилетия обе страны вели перманентные непродуктивные споры: кто же был истинным поборником освобождения Палестины? Саддам с сарказмом намекал президенту Насеру на унизительный разгром египетской армии в ходе Июньской шестидневной войны 1967 года. Он даже поставил под сомнение право Насера занимать президентский пост. Досталось Египту и за трагические события в Иордании во время «черного сентября» 1970 года, так как Каир поддержал мирную инициативу Соединенных Штатов. Но и Насер в долгу не остался. Египетский президент обвинял иракский режим в нерешительности во время кризисов на Ближнем Востоке. Но так или иначе, иракская партия Баас позднее все-таки стала взаимодействовать с большинством стран арабского мира (15).

Октябрьская кампания 1973 года стала тем рубежом, от которого нужно вести отсчет новейшей истории арабов, ибо именно в ходе нее арабская нация впервые за много столетий предстала перед миром как единая сила. Нефтяной бойкот против США и Голландии, наиболее последовательных союзников Израиля, вызвал экономический и политический кризис глобального масштаба.