Анатолий Криворучко - Багдадский вождь: Взлет и падение... Политический портрет Саддама Хусейна на региональном и глобальном фоне

Баасисты, постоянно вступавшие в полемику с Насером, тем не менее во многих своих действиях копировали его политическую стратегию. Суэцкий кризис сделал египетского лидера главным олицетворением идеи арабского возрождения и единства. Иракские революционеры решили как бы повторить суэцкую эпопею. Если Насер объявил о национализации крупнейшей западной компании, контролировавшей Суэцкий канал, то багдадские лидеры нанесли удар по интересам крупнейшей нефтяной монополии — «Ирак петролеум компани» (ИПК). Правда, при этом они обезопасили себя тем, что заблаговременно (8 апреля 1972 г.) подписали Договор о дружбе и сотрудничестве с Советским Союзом. Объявив 1 июня того же года о национализации ИПК, баасистское руководство смогло выстоять под мощным давлением Запада. Военного вторжения не последовало. Ведь за спиной Багдада уже была Москва (16)…

Бойкот 1973 года стал началом крушения картеля западных нефтяных компаний, контролировавших львиную долю добычи нефти арабских стран. Уже через несколько лет почти вся иностранная собственность в этом секторе экономики перешла под контроль арабских правительств. Небывало усилились позиции ОПЕК (Организации стран — экспортеров нефти), что позволило ей диктовать ценовую политику на мировом рынке жидкого топлива.

Доходы от продажи нефти у тех арабских государств, которые обладали наибольшими ее запасами, после 1973 года возросли в десятки и сотни раз. Среди тех, на кого пролился золотой дождь, был и Ирак. И это была заслуженная награда небес — ведь без иракского опыта борьбы против ИПК другие арабские страны вряд ли рискнули бы прибегнуть к оружию нефтяных санкций. И лидеры Ирака, видимо, почувствовали, что пришел их час заявить претензии на роль главных радетелей за общеарабское дело. Тем более что популярного Насера к этому времени уже не стало, а Анвар Садат явно стал дрейфовать в сторону Запада. Располагая значительными средствами, баасисты начали ускоренными темпами строительство современной армии. Закупались современнейшие вооружения, военные городки строились с таким размахом, какого не знала даже Европа.

Осознавая роль нефти в выдвижении арабской нации на мировые позиции, баасисты считали Багдад естественным центром притяжения для всех националистов. Отсюда, казалось многим из них, будет дан импульс реального объединения арабов. Характерную фразу произнес летом 1978 года Саддам Хусейн, тогда уже практически определявший иракскую политику, смысл которой заключался в том, что один из двух баррелей нефти, добываемых во всем мире, должен поступать из Ирака. Если учесть, что максимально возможный показатель нефтедобычи для Ирака специалисты оценивали в 320–350 млн тонн (3-е место в мире после России и Саудовской Аравии), то заявление Хусейна имело глубокий смысл. Если перевести его на язык цифр, то под контролем Ирака должны были оказаться как минимум все месторождения Персидского залива.

На фоне нараставшей нестабильности в соседнем Иране, где шахский режим явно слабел под ударами фундаменталистских революционеров, заявление Саддама теперь, задним числом, можно истолковать не как пропагандистскую метафору, а скорее как декларацию о политических намерениях.

Конфронтация на двух направлениях, а тем более война на два фронта губительны для любого режима. Багдад, по сути, был изолирован в регионе Персидского залива: консервативные местные монархические режимы не питали симпатий к иракской партии Баас. Их пугали не столько вызывающие радикальные политические шаги Ирака (поддержка марксистского режима в Южном Йемене или экстремистского Народного фронта освобождения оккупированного Персидского залива, который бросил вызов консервативным монархическим режимам в этом районе), сколько притязания партии Баас на роль «подлинного защитника арабских интересов в Заливе». При этом иракские лидеры неоднократно подчеркивали ответственность партии Баас за ситуацию в Персидском заливе, значение которого возрастало в соответствии с принципами и целями панарабизма. Более того, по их мнению, Ирак как наиболее развитая арабская страна в регионе, страна с наибольшим военным потенциалом, должна взять на себя бремя его защиты от внешней угрозы.

Для государств Персидского залива наиболее весомым аргументом в пользу того, что Ирак не является дружественной для них страной, было постоянное давление на Кувейт, с которым у Багдада была общая граница на юге. До XX века Кувейт официально являлся частью Османской империи. Однако в XVII веке правление империи там было чисто номинальным. Семья шейха ас-Сабаха (al-Sabah), являвшаяся нисходящей ветвью клана Утаба, поселилась на берегу естественной гавани и провозгласила в 1756 году автономное кувейтское государство. Власть шейха основывалась там на традиционных трайбалистских законах, без тщательно разработанной административной иерархии. Общественные отношения долго оставались патриархальными, неразвитыми.

К концу XIX века у маленького Кувейта и могущественной Британии появились в регионе общие интересы: Кувейт все еще опасался Османской империи, а Лондон не устраивали возросшие амбиции Германии в отношении Персидского залива. 23 января 1899 года обе стороны подписали совместное соглашение. Оно давало право Британии выражать интересы княжества на международной арене и обязывало ее защищать эту страну от внешней угрозы (17).

Когда весть о достигнутом соглашении между Кувейтом и англичанами пришла в Константинополь, турецкий султан поспешил объявить: Кувейт является провинцией Басры (то есть частью Ирака), а шейх Кувейта — правитель этой провинции. Тем самым султан подчеркнул, что Кувейт — составная часть Ирака. Однако заявление султана было чисто символическим. В октябре 1913 года Британия и Кувейт возобновили соглашение от 1899 года и сделали исключительный акцент на нефтяном факторе. Лондону были предоставлены льготные условия на закупку нефти, одновременно он обязался организовать разведку ее месторождений.

29 июля 1913 года Лондон и Стамбул заключили соглашение по Персидскому заливу, согласно которому Турция ограничивала свой суверенитет в Кувейте, признала власть шейха и статус Британии в этой стране. Территорию княжества поделили на секторы, в которых племена подчинялись кувейтскому шейху. При этом Османской империи не разрешалось содержать военные гарнизоны или проводить учения без согласия Лондона. Но были и секторы, где турки могли осуществлять административное правление без согласования с шейхом. Соглашение предусматривало включение в границы Кувейта островов Варба (Warba) и Бубиян (Bubiyan), расположенных в северной части залива и имевших важное стратегическое значение. Однако в связи с разразившейся Первой мировой войной данное соглашение не было ратифицировано (18).