Анатолий Криворучко - Багдадский вождь: Взлет и падение... Политический портрет Саддама Хусейна на региональном и глобальном фоне

Из структуры, насчитывавшей поначалу менее тысячи членов, опиравшейся на узкую социальную базу, Баас при Саддаме превратилась в довольно многочисленную организацию, насчитывавшую 25 тысяч человек. Плюс полтора миллиона «сочувствовавших». В течение всего периода нахождения у власти, будучи лидером де-факто при президенте аль-Бакре и в последующем — де-юре, Хусейн полностью подчинил Баас своей воле, стерилизовал ее властные структуры и сократил управленческий аппарат. Партийный лидер, он же глава государства, окружил себя покорной группой ближайших соратников. Внутрипартийные разногласия были ликвидированы путем систематических чисток партийных рядов. Контроль же над всей внутренней и внешней политикой служил в конечном счете единственной цели: укреплению режима личной власти.

Саддам всегда считал, что путь к тотальному контролю над массами должен начинаться с воспитания молодежи, которая еще «не испорчена отсталыми идеями» (2). Став президентом, он подчеркивал, что дети и юноши не имеют еще социального сознания и политического опыта, поэтому партия Баас и государство для них — отец родной (3). От слов вождь незамедлительно перешел к делу: уже в детском саду иракские дети стали приобщаться к «идеям Баас». На практике же это выражалось в том, что их учили, как петь дифирамбы «прославленному вождю».

Когда дети подрастали, они вступали в партийные молодежные организации, где с ними занимались «антиимпериалистическим воспитанием». Подросткам внушали: никому не доверять, даже своим родителям, а служить верой и правдой только партии. При этом молодые люди должны быть глазами и ушами партии. То есть следить за поведением своих товарищей, родственников и докладывать властям обо всем «подозрительном» в их поведении. Следует учить молодежь ограждать родителей и товарищей от разглашения государственных секретов, внушал вождь партийным и государственным чиновникам.

Важнейшим шагом в жизни молодых людей было вступление в партийную организацию. Поскольку Баас, согласно популистскому толкованию Хусейна, представляет общую волю и интересы всего народа, то она должна объединять в своих рядах значительное количество населения страны. Принадлежность к партии становилась основой для карьерного роста любого молодого человека. Беспартийные же под разными предлогами увольнялись с работы, чтобы освободить место «для преданных членов Баас и сочувствующих». Все государственные институты, включая армию и другие силовые структуры, бюрократический управленческий аппарат, а также крупные коммерческие кампании и массовые общественные организации были под полным контролем партии (4).

В январе 1980 года специальное бюро массовых организаций было непосредственно подчинено Совету революционного командования. Одной из значимых структур этого бюро являлся Национальный союз иракских студентов. Его задача состояла в том, чтобы оказывать «соответствующее идеологическое влияние на студентов в стране и за рубежом». Под особым контролем этого союза находились инакомыслящие из числа иракских студентов, которые обучались за границей. Чтобы уменьшить число потенциальных диссидентов, учиться в иностранные вузы посылали только членов партии. А чтобы другим неповадно было, диссидентам грозило наказание в виде лишения свободы сроком до 15 лет на тяжелых физических работах. Тысячи беспартийных студентов были исключены из высших учебных заведений (5).

Что касается научных степеней и ученых званий, то их присуждение стало фарсом, так как партийные деятели оказывали давление на ученых, чтобы те присваивали степени и звания родственникам и друзьям номенклатурных партийных работников. Сам Саддам, кстати, получил подобным образом диплом юриста (6).

Членство в партии Баас представляло двухуровневую систему. Низший уровень предполагал открытость для многих, но в то же время он давал мало привилегий и налагал много обязанностей. Тогда как высший уровень был уделом избранного меньшинства, имевшего большие привилегии и ограниченные обязанности. Не каждый мог достичь этого уровня, хотя формальным требованием была добросовестная работа в партии сроком от пяти до десяти лет. Те, кто «не оправдывал доверия» руководства в выполнении партийных обязанностей, подвергался наказанию вплоть до смертной казни — согласно статье 200 иракского уголовного кодекса. Данная статья применялась и к тем, кто выходил из Баас и вступал в другую политическую партию или организацию, скрывая свое пребывание в «чужих» рядах. Статья распространялась и на тех, кто просто поддерживал контакты с другими организациями и движениями. Членов партии обязывали «быть бдительными и внимательно следить за поведением своих товарищей по парторганизации». Не говоря уже об инакомыслящих — реальных и потенциальных.

Не будет преувеличением сказать, что Ирак превратился в страну информаторов. (Однопартийная система и всеобщий контроль над массами — это уже особенность не столько авторитарного, сколько тоталитарного режима.) Ни один житель Ирака не был застрахован от суда в результате стукачества соседей, товарищей и даже членов семьи. Каждый находился под угрозой доноса информаторов. Они использовали все средства для сбора компрометирующих сведений, в том числе и подслушивание телефонных разговоров. Шутка или небольшое замечание в отношении президента, Совета революционного командования, Национальной ассамблеи или партии Баас нередко стоили людям жизни. Такая «справедливость» царила согласно государственному декрету, принятому в ноябре 1986 года. Этот документ предусматривал смертную казнь за публичное оскорбление институтов власти (7).

Сам же Саддам не видел ничего аморального в том, что он казнил тех, кто осмелился сказать злую шутку в его адрес. Он был «удивлен» тем, что в западных странах не предпринимаются никакие меры по поводу критических высказываний в адрес государственных руководителей. В то же время он внушал зарубежным корреспондентам, что в Ираке народ относится к президенту как к символу, который кое-что да значит для народа.

Для недовольных политикой Саддама предназначалась разветвленная сеть тюрем. Люди могли быть арестованы и подвергнуты пыткам, не подозревая об истинных причинах ареста. Лишь немногие счастливчики среди задержанных могли вернуться к своим семьям. Но им строго-настрого предписывалось молчать о причинах их «временного отсутствия». Тем же, к кому фортуна поворачивалась спиной, приходилось длительное время томиться в тюрьме или хуже того — предстать перед палачом. Чудом бежавшие оттуда узники рассказывали о том, что людей в тюрьмах пытают электротоком и растворяют в ваннах с серной кислотой.