Владимир Губарев - А-бомба. От Сталина до Путина

В это же докладе впервые появились многие точные данные, которые характеризовали масштабы работ по созданию оружия. 2100 научных работников было привлечено к исследованиям, 112 институтов Академии наук и различных организаций выполняли заказы «команды Курчатова», подчас не подозревая, что участвуют в Атомном проекте.

В кабинете генерала и академика Евгения Аркадьевича Негина мы беседовали о судьбе атомного оружия. Один из ветеранов атомной промышленности не только вспоминал о днях давно минувших, но и размышлял о нынешнем времени. Он не скрывал беспокойства, что нынче «весьма легко» относятся к оружию.

Это было начало 90-х годов прошлого столетия. После распада СССР Казахстан, Белоруссия и Украина объявили себя государствами, свободными от ядерного оружия. Началось грандиозное перемещение атомных боеголовок. И все они направлялись в Россию.

Куда именно? Ну, конечно же, и в Арзамас-16.

– Можно подумать, что у нас есть где хранить эти боеголовки, – заметил генерал Негин. – Вагоны с ними стоят под окном кабинета. Разве это нормально?!

– А если рванет? – спросил я.

– Ничего не останется в округе на сотни километров, – академик замолчал, потом вдруг хитро улыбнулся и добавил: – Но мы этого уже не узнаем, потому что испаримся быстрее, чем болевой импульс пройдет по нервам. То есть ничего почувствовать, а тем более понять уже не сможем…

Я вспомнил этот фрагмент беседы с выдающимся конструктором, когда знакомился с историей создания складов для атомных бомб.

Оказывается, их начали строить лишь спустя полгода после испытания первой атомной бомбы! Создается впечатление, будто никто не был уверен в серийном производстве атомного оружия. Но тем не менее это время пришло! И вот уже Берия получает информацию от уполномоченного Совета министров СССР при КБ-11. Письмо о хранении атомных бомб, и оно очень тревожное:

«Постановлением Совета министров СССР № 588–233сс от 14 февраля 1950 года Главпромстрой МВД СССР был обязан построить для этой цели на территории КБ-11 два специальных склада и сдать в эксплуатацию один в июн е, а второй — в октябре 1950 года.

Сроки строительства складов, установленных правительством, сорваны…»

Далее уполномоченный СМ СССР фактически признает, что в случае военных действий атомные бомбы использовать нельзя:

«В настоящее время изделия хранятся узлами. Этот способ хранения позволяет систематически наблюдать за состоянием узлов и легко производить замену их в случае необходимости. Кроме того, имеется возможность рассредоточения узлов на любое расстояние. Но такой метод хранения имеет существенный недостаток в смысле мобилизационной готовности, так как для сборки одного изделия требуется 4–5 суток».

Берия реагирует моментально. Он поручает ускорить работы по сооружению специальных складов для хранения атомных бомб, а также готовит постановление СМ СССР об организации приемки деталей, узлов, механизмов и готовых изделий.

26 офицеров Советской армии и Военно-морского флота, а также 7 инженеров предприятий, связанных с производством узлов для атомных бомб, образуют специальную комиссию по приемке готовых изделий 501.

С этого дня все атомные боеприпасы должны получать «добро» комиссии. Без ее заключения они не могут поступить в войска.

До нынешнего дня фамилии, должности и адреса «хозяев атомных бомб», как их иногда называли в КБ-11, были неизвестны. Сейчас они рассекречены. К сожалению, из 33 человек уже никого нет в живых…

Такая приписка сохранилась на документе. А еще там отмечено: «Черновики и копировальная бумага уничтожены. 31 октября 1950 г. Напечатано 2 экземпляра. Экз. № 1 в адрес. Экз. № 2 в дело».

Подобных документов главный конструктор КБ-11 в те годы написал немало. Большинство из них адресовалось Берии. Как и этот отчет о работе КБ-11 за третий квартал 1950 года.

Ю. Б. Харитон подробно описывает, что сделано за последние месяцы. В частности, он отмечает, что изготовлены два изделия и переданы на склад, что идет экспериментальная работа по новым образцам оружия, что создаются новые системы инициирования и автоматики. В общем, обычный отчет, который позволяет руководителю Атомного проекта постоянно контролировать работу физиков и конструкторов. Однако в этом документе впервые написаны строки об открытии, сделанном А. Д. Сахаровым. Оно определяет путь, который должен привести к созданию термоядерного оружия.

Харитон пишет:

«Основная идея Сахарова заключается в применении магнитного поля для уменьшения теплопроводности разреженного ионизированного дейтерия, который должен быть нагрет до крайне высоких температур, обеспечивающих протекание ядерных реакций. Без магнитного поля такой разогрев потребовал бы гигантских мощностей, а кроме того, не нашлось бы материала для стенок, способного выдержать столь мощный поток тепла. Магнитное поле уменьшает теплопроводность ионизированного газа в направлении, перпендикулярном полю, в миллиарды раз, и это обстоятельство дает, по-видимому, ключ к решению вопроса.

Реактор Сахарова состоит из замкнутой в виде кольца трубы (имеющей, таким образом, вид „бублика“), наполненной газообразным дейтерием при малом давлении. На поверхность трубы навита обмотка, создающая сильное магнитное поле. Ионизируя и разогревая дейтерий в условиях, когда из-за магнитного поля теплоотвод к стенкам очень мал, можно достичь чрезвычайно высоких температур, обеспечивающих протекание термоядерных реакций».

Далее Харитон утверждает, что в таком «реакторе Сахарова» можно получать взрывчатку для водородного оружия. Он даже называет цифру – «9 граммов трития в сутки».

Ни ему, ни самому Сахарову еще невдомек, что предлагаемая конструкция реактора – «бублик» – станет основной в XXI веке, когда речь зайдет о термоядерных электростанциях.

14 мая 1951 года на заседании Специального комитета принимается ряд решений о предстоящих испытаниях новых образцов атомных бомб. В течение двух недель должен быть утвержден план работ на полигоне, а также список всех, кто персонально ответственен за подготовку и проведение испытаний. Впервые заходит речь о двух экипажах самолетов «Ту-4», которые должны участвовать в испытаниях, а также о пилотах истребителей, которые должны охранять зону испытаний.

Вновь заходит речь о строительстве хранилищ для ядерных боеприпасов. Уже ясно, что медлить нельзя, так как предприятия атомной отрасли работают все эффективней. Персонально за строительство хранилищ теперь отвечают министр МВД Круглов и от Первого главного управления – Завенягин. В частности, последнему дается вполне конкретное поручение: