Михаил Алексеев - «Верный Вам Рамзай». Книга 1. Рихард Зорге и советская военная разведка в Японии 1933-1938 годы

Контакты в Центре дали основание считать, и не безосновательно, что возвращение на «острова» может не состояться, и в этой связи Зорге предостерег руководство от затягивания решения вопроса о своем направлении в Токио. «Рамзай» писал: «Я уехал 2-го июля, я считал абсолютно необходимым так организовать мой и Бернарда отъезд, чтобы не вызвать никакого скандала и подозрений слишком быстрым отъездом и необъяснимым исчезновением. Наши широкие и частично близкие отношения должны эту опасность вызвать, в особенности, у меня, так как я уехал при оживленном участии посольства и других кругов. Я организовал свой отъезд под предлогом необходимости переговоров с газетами, одновременно с намерением создать новые связи, так как условия в немецких газетах становятся все труднее. Если моя поездка не отнимет много времени — не больше, чем три-четыре месяца, тогда у меня нет никакой боязни, что это объяснение не будет признано и что ему не поверят. Задерживаться дольше станет для меня опасным. Также обстоит дело с Б., который уехал в Германию для завязывания новых деловых сношений. К тому же мое длительное отсутствие уничтожит и так не слишком крепкую легализацию и помешает вновь предпринятым связям по легализации.

Это все означает, что решение должно быть принято скоро относительно моего возвращения, а также и возвращения Б. на работу. В случае, если решение это не будет сейчас принято, я не советую послать опять на остров, даже если Вы это пожелаете. Длительное отсутствие должно привести к новым неуверенным факторам, которые не поддадутся контролю. В случае, если я и Б. обратно поедем, я срочно прошу о том, чтоб я мог поставить ряд необходимых организационных вопросов и чтоб они были также разрешены. В случае, если я не поеду, должны быть предприняты меры, чтоб потом не получился скандал и не было бы вызвано подозрение, которое бы не сделало невозможным мою дальнейшую работу вне».

В своем Отчете «Рамзай» остановился на характеристике «Специалиста», материалы которого он отправлял в Центр: «И, наконец, об упомянутом много раз в моих материалах “Специалисте”. Этот человек тесно связан с О., так я буду его называть. Человек с антивоенной установкой, который колеблется между реформизмом и ясной политической точкой зрения. Он сам артиллерийский офицер в резерве, но мобилизуется еще при маневрах. Например, в конце этого года. Он имеет исключительную наклонность к изучению военно-технических вопросов и хорошие связи с младшими офицерами. Эту наклонность я настолько использовал в 1935 г., что через О. удалось его убедить, под видом углубления своих знаний, писать по этим вопросам. Эти работы мы прилагали к почте. С течением времени удалось эти работы, носящие общий характер, конкретизировать. Имеются все возможности для обработки этим человеком конкретных заданий, задачу, которую я себе ставил в 1935 г.».

«Он был старым другом Одзаки, — напишет в «Тюремных записках» Зорге о «Специалисте», — и его вовлекли в нашу работу вскоре после моего прибытия в Японию. Он, однако, оказался далеко не тем человеком, на которого мы рассчитывали. Мы сначала рассматривали его как военного специалиста, но он, к удивлению, оказался экспертом по деньгам» [435]. Последняя фраза написана Зорге, чтобы отвести подозрения от «Специалиста» в сотрудничестве с разведкой.

Вспомнил «Рамзай» и о «Ронине» (Каваи Тэйкити): «Наряду с О. я вспомнил еще об одном старом знакомом. Этого я передал работнику, когда уезжал в соседнюю страну. Он был в районе Пауля. Между прочим, О. я не передавал, так как он уже в начале 1932 г. оставил соседнюю страну. Этот человек, видимо, не был использован Паулем. Он теперь на острове. Он также старый знакомый О., и от него я узнал, что у него неплохие возможности по информации из радикально-террористических фашистских кругов. Он имеет с этими кругами связи. Он передавал свою информацию О. без того, чтобы знать, что О. передает ее мне, и я ее использовал. Использование этого человека совершенно созрело, и даже после некоторого времени можно было бы предпринять его вербовку. Это все, что было создано до моего отъезда».

«На 1935 г. я не мог себе поставить новые принципиальные задачи, — докладывал «Рамзай». — Наоборот, я пытался при помощи связи с домом, которая улучшалась, повысить качество. Насколько это было достигнуто, должна показать почта за 1935 г. В отношении “Специалиста” я хотел в 1935 г. создать основное улучшение и, если возможно, и направление. Также вопрос создания сети для наблюдения за транспортами войск и для обеспечения свободной информации, стал мне совершенно ясным и необходимым, но большие успехи в этом направлении не сделал. Вместе с тем мне кажется, что виды на постепенное улучшение не только чисто осведомительной работы, но также полезно документальных материалов были благоприятны, хотя темпы были очень медленны.

Наряду с этим я должен сказать, что, начиная с 1934 г. я аккуратно посылал каждые два с половиной — три месяца почту домой, состоящую из 5—15 катушек. Оценку этим почтам я никогда не получал. Мне только очень поздно сообщили, что военные брошюры, которые я посылал, не представляют ценность и что работы “Специалиста” вызвали интерес.

В 1935 г. я два раза послал почту, одну в марте, а другую сам привез. Эти почты носят еще печать неопределенности, не по одной моей вине, того, что было бы желательно и ценно. Почту я сам составлял с начала и до конца и большинство отчетов сам обрабатывал, и даже чисто техническая работа до сих пор лежала на мне. Я также должен был вести всю работу по шифру. Нужно еще упомянуть, что из-за отсутствия помощи я все встречи с местными и другими членами фирмы сам проводил. Наряду с газетной работой, а также с общественными делами — нелегкая рабочая задача.

Насколько это возможно было, я лично предпринимал поездки в интересные районы Японии. Я был также в Формозе и Корее. Во всех своих поездках, насколько это возможно было, я собирал данные о железных дорогах, портах, промышленности, войсках и посылал отчеты почтой. Я также прилагал фотоснимки как свои, так и чужие. Частично я мог эти материалы дополнить данными атташе. В последнее время я использовал Густава для таких поездок при моем детальном инструктировании.

Очень много забот и трудностей доставляют каждый раз встречи при тех особо тяжелых условиях, которые существуют на острове. К тому же встречи с местными наиболее трудны, во всяком случае, частые встречи с Бернардом и другими иностранными друзьями тоже нелегки. До сих пор я не мог еще найти свои частные квартиры для наших встреч. Имеющиеся дома и станции я ни в коем случае не мог подвергнуть опасности, используя их для встреч с местными. Последние недели мне удалось найти квартиру для 3-й станции и еще одну для почты и фотографии. До моего отъезда они еще не могли быть использованы, а в связи с моим отъездом они, вероятно, потеряны».