Михаил Алексеев - «Верный Вам Рамзай». Книга 1. Рихард Зорге и советская военная разведка в Японии 1933-1938 годы

Как я уже сказала, ничего особенного не случилось — и только одна вещь приводит меня в уныние. Я жду того момента, когда буду в состоянии сделать что-нибудь большее, я пытаюсь проложить дорогу к лучшим полям, но пока до настоящего времени мне не удалось найти глубокого источника. Но я не падаю духом и не теряю надежды на будущее… Мне кажется, что здесь не устанут помещать мои фотографии в газетах и журналах. Пишутся длинные статьи, восхваляющие меня и ставящие в тупик — откуда они берут весь этот вздор. Иногда предлагают мне написать статью — и я пишу о театрах, прекрасной вишне и т. п.

Мой дом — это наиболее уважаемый дом в этом городе, в военном центре и с воротами “генштаба”, все живущие здесь принадлежат к “высшему классу” о-ва, большинство немецких военных экспертов…

Все знают, что я изучаю. И программа так велика, что я на самом деле должна очень много заниматься, чтобы быть студентом, который действительно учится. Я так много сделала в отношении изучения драмы и древней литературы, что блестяще выдержала испытание, которое мне здесь было приготовлено. Сейчас я принялась за буддийскую философию, которую буду изучать до конца моего жительства здесь, если это необходимо. Язык — это единственное, что меня интересует здесь. За это я взялась серьезно, учитывая будущее, согласно нашему плану пробыть здесь долгое время. Я взяла на себя очень трудную программу — не только говорить, но писать и читать.

Лично я принадлежу к “высшим” кругам. Иногда меня приглашают на банкеты и др. официальные собрания, о которых всегда публикуется в газетах в “Сошиал ньюс”.

Мои “друзья” в большинстве туземцы и англичане. Туземцы — главным образом журналисты и артисты из старых родовитых фамилий, которые имеют большое значение в этой стране. Я знаю несколько человек из военных, но им дано строгое указание — не поддерживать никакой связи с иностранцами, так что очень мало надежды найти среди них друзей. Мои “друзья” у меня дома говорят свободно на политические темы, они не опасаются окружающих ушей. Все, что я узнаю — я передаю Р. О войне они говорят постоянно. Они очень боятся «русских» … Я полагаю, что Р. уже написал Вам о плане правительства данной страны — эвакуировать отсюда всех иностранцев. Сейчас они проводят чистку своих аппаратов…

Г-н Х. очень видное лицо, он принадлежит к таким же органам в своем правительстве, к каким принадлежит наш Директор в нашем правительстве. Он очень интеллигентный человек, действительное исключение в своей нации. Я никогда не получала отказа, приглашая его на обед или вечернее кофе, и он часто отвечает мне тем же… Во время революции он был в России и второй раз — два года спустя. Он приезжал как торговец черно-бурой лисицы. Достоверно, что он работал вместе с неким англичанином, и после этого путешествия английское правительство наградило его медалью за хорошую службу. Теперь, когда события в нашем большом городе стали известны и оказалось, что японская дипломатия была замешана в эти грязные дела, мне начинает казаться, что г-н Х. готовится к отправке для сколачивания новой организации там… Я слежу за его поведением как тень и уверена, что в скором времени я смогу указать Вам, кто бывает с ним больше, чем другие. К моему разочарованию, мне кажется, что его путешествие будет отложено… Из своего окна я могу наблюдать все движение вокруг «генштаба» …

Пожалуйста, дайте мне почувствовать, что Вы не забыли меня, и если Вы пошлете мне указание что-нибудь сделать, то будьте уверены, что я всегда буду стараться выполнить его. Мой сердечный привет моему дорогому директору и всем моим друзьям дома.

Верная Вам Ингрид».

«Господином Х.» мог быть только Уехара Уратаро.

«13.7.37: Относительно Ингрид дано указание командировать ее для доклада в Шанхай. Целью поездки также является инструктаж и установление непосредственной связи с Шанхаем.

МЕМО. Рамзай — Центру. № 460, 9.8.37: Сообщает, что ИНГРИД будет немедленно информирована. По мнению РАМЗАЯ, поездка ее в Шанхай совершенно подорвет ее положение, так как ее местные правительственные друзья сразу заподозрят неладное. Рамзай предлагает выслать нашего представителя для встречи с ИНГРИД на пароход Норд, идущий в Гонолулу. Такое путешествие в летнее время не вызовет ни у кого подозрений.

Верно: Врид Нач. 7 отделения

майор Сироткин».

«МЕМО. ЦЕНТР — РАМЗАЮ. № 13.8.37:

Указывается, что ИНГРИД должна выехать в Шанхай, а не в Гонолулу, телеграфировать о времени ее выезда. Телеграфировать также о времени выезда Густава.

Верно: Врид Нач. 7 отделения

майор Сироткин».

«Мемо. 17.8.37 г.: Дано указание Рамзаю об отправке Ингрид домой через Владивосток».

«Мемо. 11.8.37 г.: Рамзай сообщает, что Ингрид просит послать ей на отделение Иокагама Спеши Банк в Токио около 600 долларов амер. Ее христианское имя Елизавета».

«Мемо. 10.8.37 г.: Рамзай запрошен о дате выезда Ингрид и Густава.

17.8.37 г. Дано указание отправить Ингрид домой через Владивосток. Деньги из имеющихся средств Рамзая. Об использовании доложить. Визу через союз получить в Токийском посольстве».

Встречу с «Рамзаем» «Ингрид» описала, как всегда, не пожалев черных красок: «Я встретилась с помощником Зорге в цветочном магазине, он отвел меня к Зорге. Грустно было видеть человека, выполняющего столь ответственное задание, мертвецки пьяным. На столе стояла пустая бутылка из-под виски, стаканом он, видно, не пользовался. Зорге объявил мне, что нам всем, ему тоже, приказано вернуться в Москву. Я должна ехать через Владивосток, там меня встретят. Чем вызван приказ, он не знал, но сказал, что бояться мне нечего, хоть в Москве и царит “нездоровая обстановка”. Он сам, конечно, тоже подчинится приказу, но, если я встречусь с руководством военной разведки в Москве, я должна передать, что тогда все с трудом отлаженные связи порвутся. Выехать он сможет не раньше апреля. В заключение Зорге сказал слова, которые должны были заставить меня задуматься, я их потом вспоминала не раз: “Вы очень умная женщина, я должен признать, что никогда раньше не встречал столь здравомыслящей женщины. Но мой ум превосходит ваш!”

Только позже — слишком поздно! — я поняла, что он имел в виду: он умнее меня, потому что лучше меня чувствует опасность, которая грозит в Москве нам обоим. Прямо он меня не предостерегал, говорил обиняком — рад был избавиться от обязанности быть моим связным, хотя работы я ему доставляла немного. Да и не доверял никому, считал, что прямое предостережение я смогу использовать против него» [613].

«Мемо. 18.8.37 г.: Рамзай сообщает, что Ингрид готова выехать в любое время, но он считает, так же и Ингрид, что на обратном пути из Китая она встретит большие трудности, так как эта поездка вызовет большие подозрения. До принятия окончательного решения Рамзай будет ждать ответа Центра на его телеграмму, где он предупреждал о поездке Ингрид в Китай».