Станислав Грибанов - Василий Сталин. Письма из зоны

Вопрос Локтионова к Левину: — Вы, гражданин Левин, как видно из ваших показаний, старый заговорщик, были связаны еще с Троянкером, зачем вы подводите и меня своими клеветническими показаниями?

— Я отвергаю заявление Локтионова о том, что я даю клеветнические показания.

Вопрос к Левину:

— До какого времени продолжалась ваша заговорщицкая связь с Локтионовым?

— Вплоть до мая-июня 1940 года, до момента отъезда Локтионова в Прибалтику.

Вопрос к Локтионову: — Вы окончательно изобличены. Еще раз предлагаю приступить к даче показаний.

— Левин сейчас показал, что вел подрывную работу по моим указаниям до 1940 года, но я ушел из ВВС в сентябре 1939 года.

Вопрос Локтионова к Левину:

— Вы со мной встречались один на один?

— Да, такие встречи были дважды…

Справка по результатам дополнительного расследования:

«Локтионов (командующий Прибалтийским военным округом) был арестован 20 июня 1941 года. На первых допросах отрицал участие в заговоре. Не подтвердил показания Мерецкова и Левина на очной ставке с ними. 1.08.41 г. подал заявление, в котором признал участие в контрреволюционной организации и на последующих допросах подтверждал это и показал, что был завербован Уборевичем в 1934 году.

Показал, что ему Смушкевич назвал Левина как участника заговорщицкой организации, Имеется в его деле заключение, утвержденное Кобуловым об осуждении к высшей мере наказания. Суду предан не был. Погиб 28.10.41 г.»

Выписка из собственноручных показаний А. А. Левина

от 6.08.41 г.

«Об участии Новикова в антисоветском заговоре мне сообщил Ионов в декабре 1940 года. В Ленинграде отношения с Новиковым стали вскоре приятельскими. На базе этих отношений Новиков не раз со мной откровенно говорил о неустойчивости комсостава в Красной Армии — «вот сейчас генералы, а чуть проштрафился — полетишь. Работаю, а чувствую на себе пятно: сын полицейского».

В один из ночных разговоров я сказал, что от Ионова знаю, что Александр Александрович состоит в антисоветской военной организации. Новиков посмотрел на меня и сказал, чтобы я говорил тише. Он высказался также, что война с немцами назревает, этим приближается время, когда организация должна будет действовать активно».

Выписка из протокола очной ставки с Рычаговым

от 31.08.1941 г.

Вопрос к Левину: — Подтверждаете ли вы ранее данные вами показания о своей враждебной работе?

— Полностью подтверждаю.

— По враждебной работе вы были связаны с Рычаговым?

— Нет, с Рычаговым по враждебной работе я никакой связи не имел.

Вопрос к Рычагову:

— Правильно ли показывает Левин?

— Нет, Левин говорит неправду. Он был непосредственно связан со мной по совместной враждебной работе в ВВС.

Вопрос к Левину:

— Почему вы скрываете заговорщицкую связь с Рычаговым?

— Я ничего не скрываю. Я полностью признался в совершенных мною преступлениях, но с Рычаговым, повторяю, я действительно не был связан.

Вопрос к Рычагову:

— Откуда вам стало известно о принадлежности Левина к заговорщицкой организации?

— От Смушкевича в апреле 1938 года.

Вопрос к Левину:

— А со Смушкевичем вы были связаны по антисоветской работе?

— Да, с 1940 года.

— Как же Рычагов мог узнать о вашей причастности к заговору в 1938 году?

— Я уже показывал, что участником заговора являлся с 1934 года и Смушкевич мог об этом знать раньше, но я лично с Рычаговым связи не имел.

Вопрос к Рычагову:

— Уточните, когда вы связались по заговорщицкой работе с Левиным?

— В сентябре 1940 года во время отъезда Смушкевича в отпуск Левин был у меня с докладом по делам Управления. По докладу выходило, что положение в Управлении неважное: не хватало горючего, матчасть была недостаточна. Выслушав, я сказал Левину, что неудовлетворительное положение в ВУЗах мне в основном понятно, т. к. Левин является участником заговора и ведет вредительскую работу.

Вопрос к Левину:

— Так это было?

— Нет, Рычагов показывает неправду. Он со мной заговорщицкой связи не устанавливал.

— А вы знали, что Рычагов является участником заговора?

— Нет, не знал.

Вопрос к Рычагову:

— В каком направлении вел враждебную работу Левин в ВУЗах?

— В основном вредительская работа Левина заключалась в том, что он создавал условия для снижения качества подготовки летного состава и уменьшения количества, выпускаемых из школ летчиков и пилотов.

Вопрос Левина к Рычагову:

— Если вы имели со мной заговорщицкую связь, то при назначении моем в Ленинград должны были дать какие-либо указания по враждебной работе?

— Да, такие указания я вам дал.

— Скажите, какие?

— Ознакомиться с обстановкой на месте, присмотреться к людям и при первом приезде в Москву сообщить мне.

Заявление Левина:

— То, что Рычагов показывает неправду видно из того факта, что марте месяце я находился в Москве три дня в связи с работой комиссии. Комиссия работала в здании Управления ВВС.

Вопрос к Рычагову:

— Верно ли это?

— Да. Я не знал, что в это время Левин приезжал в Москву.

— Как же это могло быть?

— Я не предполагал, что эта комиссия будет работать с участием Левина, в отношении которого, как мне известно, комиссия должна была открыть ряд «грехов».

11.06.1941 года в деле Левина появилось «собственноручное признание» и генерал-лейтенанта авиации Я. В. Смушкевича. «В подготовке летчиков, летнабов и стрелков, — заявлял он, — положение обстояло очень плохо до последнего момента. В этом виноваты кроме меня Левин, Локтионов и Котов (Управление кадров)».

И вот один из пунктов обоснования ареста Левина: «ВУЗы ВВС, руководимые Левиным, из года в год не выполняли плана по подготовке кадров ВВС КА, а выпускаемые из школ летчики имели низкую подготовку, в силу чего в строевых частях увеличивались летные происшествия». В том же документе была ссылка на показания бывшего начальника Липецкой высшей летно-тактической школы Н. Я. Котова, который на допросе еще в декабре 1937-го показал, что генерал Левин «проводил и поощрял очковтирательство в школах, узаконил лозунг «Судят не за то, что занимаешься очковтирательством, а за то, что неумело его проводишь».

В руках следователей был еще ряд показаний, среди которых ссылка на допрос бывшего начальника штаба эскадрильи 20-й авиашколы капитана И. И. Яроцевича. С начальником вузов, в то время комбригом Левиным, Яроцевич встретился в 1934 году в Ворошиловоградской школе: комбриг приехал туда с целью инспектирования. И вот начальник штаба эскадрильи припомнив беседу с начальником вузов ВВС, заявил, что тот давал ему вредительские установки по летной подготовке курсантов: «Не надо выполнять те программы, которые утверждены Наркомом, это все чепуха», — ссылался на указания высокого начальства капитан Яроцевич и заметил при этом, что главное — «научить курсантов взлету и посадке и полету по кругу над аэродромом». Затем Яроцевич сделал такой вот вывод: «На основе этих установок Левина курсанты — выпускники их школ являлись неполноценными летчиками по объему подготовки для частей ВВС РККА».